Сравнения, сравнения

Мне кажется, если бы пятнадцатилетняя я посмотрела на двадцатидвухлетнюю, то знатно бы охуела.

Почему именно пятнадцатилетнюю?
В пятнадцать я была прилежной ученицей сельской школы с мечтой об МГУ, не пила практически, не материлась, читала только классику, над людьми не издевалась, писала и читала исключительно гет-джен, отмахивалась от мыслей об отношениях, любила Криса Эванса, возвращалась домой к десяти и была знатным гомофобом.

В двадцать два я учусь в МГУ, пью по-прежнему мало, страшно матерюсь, читаю только фэнтезийные романчики, наивысшее наслаждение получаю от страданий идиотов, пишу и читаю все жанры, нашла свою цель в создании крепкой семьи, все еще люблю Криса Эванса (ну хоть где-то стабильность), иногда возвращаюсь домой спустя сутки и в стабильных отношениях с девушкой.

Не думаю, что это была бы хорошая встреча.

@темы: словоблудие

---

Я вообще кому-нибудь в этом мире нужна?
Не отвечайте. Знаю, что нет.

---

Нет ничего страшнее ожидания. Мне надо как-то дожить в неизвестности до пятницы, а сегодня только среда.

---

Внезапные краши и игры

Вот живешь себе и живешь, никого не трогаешь, мирно любишь нарисованных парней, а потом смотришь Легенду о Коловрате и встречаешь местного хана Батыя.
Все, я закончилась как личность. Этот чудесный мужик украл мое сердечко.
Теперь листаю фотки с актером и понимаю, что у меня какой-то лютый кинк на стройных азиатов. Спасити меня кто-нибудь, я не могу угорать по нему в одну рожу!


Сегодня Гейр предложила заехать нам с Тройном на ее игру по Ривенделлу Элладаном и Элрохиром. Когда я думала, что больше не полезу в кросспол, то серьезно ошибалась. Короче, шью плащ, плету косы, хватаю Тройна и от винта!

@темы: словоблудие, мужицкий дождь, упасть и молиться

---

П - приоритеты

Итак, я подсчитала количество страниц, написанных мною за эту ЗФБ, и поняла, что вот так мог бы выглядеть курсач нормального человека. Но поскольку свой курсач я игнорирую как факт, пятьдесят одна страница уходит Гриффиндору юрцам.
¯ \ _ (ツ _ / ¯

@темы: ледовое побоище, фанфикшн-наше все)))

---

Неделя серьезности

Вот мы читаем/пишем эти фанфики про соулмейтов. А кто-нибудь реально в них верит?

@темы: словоблудие

---

Что-то не то

Листала ленту в инсте и внезапно осознала, что она где-то процентов на сорок состоит из фоток моих бывших одноклассниц с детьми. И тут меня нехило так накрыло. А ведь и правда, мои ровесницы вовсю рожают, а я учусь и работаю. У них вся лента что в инсте, что в вк и, прости господи, одноклассниках в детях, а у меня - в забавных рабочих фотках. Мы и раньше-то в интересах не особо сходились, а сейчас, наверное, разошлись настолько, что и поговорить тему не найдем.

Под это все дело я вспомнила рассказы своих несемейных приятельниц о давлении со стороны родителей, которым уже начали тикать часики, и радуюсь, что моя мама думает немного иначе. У меня в запасе еще как минимум три года. Ну а потом да, потом и до меня разговоры о цветах жизни доедут. Но это когда еще будет. К тому времени я вполне могу созреть до детей морально, и идея упадет на благодатную почву. Хотя тут встанут проблемы уже иного характера Стараюсь не думать о них пока, но все-таки немного страшно. Будет сложновато объяснить родне, почему я делаю эко, а не выхожу замуж и не по старинке.

@темы: словоблудие

---

Второе дописанное миди и снова по кумысу, да что ж ты будешь делать)
Хочу сказать огромное спасибо моим чудесным бетам. Вы лучшие

Название: Важное
Автор:  Heimdallr.
Бета:  ~.Ди.~,  Доктор Бекки
Размер: 14 297 слов
Персонажи: Отабек Алтын/Юрий Плисецкий, Яков Фельцман, Николай Плисецкий, Виктор Никифоров/Юри Кацуки, Лилия Барановская
Категория: слэш
Жанр: андроид!ау, слоубилд, херт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: почти что смерть персонажа, нецензурная лексика
Краткое содержание: Отабек прилетел за тысячи километров, чтобы держать на руках умирающего друга — андроида и самого важного человека на свете.

За коллаж спасибо  ~.Ди.~

— Юр, объяснись, пожалуйста.

Юра застыл, во взгляде его мешались настороженность и испуг. Что он чувствовал? А чувствовал ли он что-то на самом деле, или это была всего лишь искусная имитация? Теперь Отабек не был ни в чем уверен. Увиденное практически разрушило привычный мир.

Они дружили с Юрой уже больше двух лет, и это было славное время, наполненное переписками до утра, многочасовыми разговорами по скайпу и посланными старомодной почтой подарками. Им друг с другом было легко, и впервые Отабек, с трудом понимавший концепцию обиды, не боялся сказать что-то не то: Юра всегда понимал его правильно. У них не было проблем с поиском тем для разговора, никогда не приходила усталость от интенсивного общения, и вообще все было настолько идеально, что поначалу Отабек не верил своему счастью. В эпоху нового технического прогресса, когда Мировая Сеть заменила людям практически все, живой друг — не приятель и не коллега — был настоящим сокровищем. Иногда они даже приезжали друг к другу в гости и вместе открывали для себя Алматы и Москву.

Но то, что Отабек застал в квартире Юры, вернувшись с пробежки чуть раньше обычного, потрясло его. Он чувствовал себя так, будто из него в один момент вынули позвоночник: ноги едва держали.

— Юр…

Юра продолжал смотреть на него, положив левую руку на обеденный стол. Над его предплечьем жужжало два дрона-помощника с увеличительными стеклами и допотопным паяльником. Еще один имитогелем скреплял кожу на неподвижной светлой ладони. Юра не загорал даже в самое жаркое лето, и теперь было понятно почему.

— Ты рано, — хрипло сказал он и дернул пальцами, отгоняя одного из дронов в сторону.

Блестящие поршни в запястье задвигались пугающе беззвучно. Юра бросил на летающих дронов взгляд, и те, втягивая тонкие манипуляторы в цилиндрическую оболочку, приземлились на стол. Из запястья Юры выехала прозрачная перегородка и с тихим щелчком встала на место — будто и не было тут никакой крышки. Дрон процокал ножками, подбираясь ближе, и принялся наносить тонкий слой имитогеля, скрывая механическое нутро. Меньше минуты — и уже ничто не напоминало о том, что это всего лишь имитация кожи. Будто это тело из плоти и крови. Дрон, завершив работу, сложился в гладкий цилиндр и выключился.

Юра несколько раз сжал и разжал кулак, подвигал запястьем и согнул руку в локте, а затем вновь настороженно посмотрел на Отабека. Отабек отстраненно наблюдал за действиями друга и пытался осознать.

— Ну? — Юра был похож на кота, готового либо податься под ласковую руку, либо броситься наутек.

— И сколько тебе? — спросил Отабек о самом важном.

Юра отвернулся к окну, в котором были видны только ветви березы и часть детской площадки.

— Четыре.

Закон об андроидах был принят десять лет назад. Отабека будто проморозило изнутри. Он подошел к столу, потянул на себя стул и сел напротив, все еще посматривая на гладкое предплечье. Искусная работа для кустарного производства.

Два года он дружил с незарегистрированным андроидом.

Согласно закону, за это его могли привлечь к ответственности — сейчас, когда он узнал правду и не позвонил тут же в полицию. Юру ждала деактивация, а его конструктора — пожизненное заключение.

После создания искусственного интеллекта прогресс было уже не остановить. Через два года международная команда ученых выпустила первого андроида — V-28. Об этом трубили по всему миру. Переворот в робототехнике! Первый искусственный разум с телом человека! Он мог быть незаменимым помощником во всех делах. Производство андроидов поставили на поток. А потом они попытались захватить мир.

Первый андроид, на базе которого делали остальных, оказался слишком сложным — почти человеком — и развил самосознание. Позже проявления собственной воли стали фиксировать и у других. Андроиды были недовольны положением рабов при ленивых, проводящих все свободное время в развлечениях людях: они были практически полноценными личностями, но прав имели даже меньше, чем домашние животные. Противостояние людей и машин едва не вылилось в страшнейшую войну, но конструкторам все-таки удалось перехватить контроль над частью андроидов и запустить механизм самоуничтожения. С оставшимися было заключено перемирие. Их сделали полноправными гражданами, а в паспортах появилась новая графа: «человек/андроид». Сразу после этого был принят закон об андроидах, запрещающий создавать новых или ремонтировать старых.

И вот перед Отабеком сидел его лучший друг — незарегистрированный андроид, притворявшийся человеком четыре года. Наблюдал, весь подобравшийся, готовый к любому повороту событий. Отабек сомневался, что его убьют: Юра, казалось, не собирался нападать. К тому же, они все еще были друзьями. Нельзя так просто забыть годы тесного общения. Но что, если…

— Еще что-нибудь? — осторожно спросил Юра.

Да он же боялся! Боялся его, Отабека. Что-то похожее на обиду царапнуло сердце.

— А твой прототип…

— Погиб. Возвращался с поздней тренировки и нарвался на какого-то наркомана. Умер на месте. Его дед нашел в подворотне — шел встречать, — ответил Юра и невпопад добавил: — Он же одним из конструкторов был, ну, андроидов.

Отабек кивнул. Значит, Николай Плисецкий не смог смириться со смертью единственного внука и решил вернуть его таким своеобразным способом. Но Отабек видел: Юра рос, менялся, проходил все те же этапы становления, что и люди. Другие андроиды, которых он встречал, все равно чем-то да отличались: идеальной внешностью, манерами, действиями. Распознать их в толпе было просто. Всех, кроме Юры. Он был в корне другим. Андроид, созданный на базе живого человека. Сколько в нем было от того мальчика?

— Ты помнишь его жизнь? — спросил Отабек.

— Дед загрузил в меня все данные о прототипе, какие только сумел найти. Я — это он, просто не болею и жру, чтобы не запалили. Дед очень заморочился. Он же не дурак, он же знает, что будет, если на нас донесут. Вот и делал меня максимально человечным, — Юра пожевал губу, явно колеблясь, но все же продолжил: — И апгрейдит постоянно — типа расту.

Он уже немного расслабился и ссутулился. Тонкие пальцы бессмысленно водили по одному из дронов, иногда постукивая по гладкому корпусу. Отабек продолжал наблюдать, пытаясь найти хотя бы одно отличие. Ничего. Это был просто Юра. Нахохлился, как нахохливался всякий раз, когда они вели какой-то неприятный разговор, поглядывал на работающую в углу посудомойку. Острое лицо все еще было бледнее обычного, из-под стола доносилось шуршание домашнего тапочка — нервно дергал ногой. Андроиды не должны были выдавать таких реакций. Юра не мог быть андроидом. Но Отабек своими глазами видел блестящие детали под прозрачной крышкой. На сколько сажали за пособничество? Десять лет? Пятнадцать?

— Ну? — сказал Юра, прищурившись.

Он давал время на раздумье и ждал вердикта. Брови были нахмурены, но в глубине глаз Отабек видел зарождающуюся надежду. Юра тоже цеплялся за их дружбу и надеялся. Отабек спрятал лицо в ладонях и замычал. Даже перед закрытыми глазами все еще стояли эти дурацкие поршни!

— Я не знаю.

Что ему было важнее? Они сидели в тишине небольшой квартиры, и неплотно сомкнутые ладони подсвечивались майским солнцем. Отабек смотрел на эти красные полосы и думал, что все выглядит слишком нелепо.

— Я не хочу уходить, Бека.

Голос Юры никогда не звучал так — тихо, почти жалобно. Отабек приопустил ладони, открывая глаза: он отвернулся, занавесившись волосами и сцепив руки в замок. Если Отабек поступит как порядочный гражданин, то ничего больше уже не будет. Некстати вспомнилась прогулка по летнему Алматы, когда на небе не было ни единого облачка и Юра изнывал от жары. А затем их тайная вылазка на заброшку где-то в Москве. С каким восторгом Юра смотрел на привезенную из Праги футболку. Как он ругался на промозглый октябрь и развалившиеся кроссовки.

Один звонок — и этого всего больше никогда не будет. Отабек снова заживет сам по себе: продолжит переписываться с Джей-Джеем и делать вид, что не замечает флирта Риты. Заниматься фигурным катанием и иногда подменять знакомого диджея в клубе недалеко от дома. Жить, как почти вся молодежь конца двадцать первого века.

Он опустил ладони на стол так резко, что Юра вздрогнул и повернулся к нему всем корпусом. Отабек наклонил голову, а затем сделал то же, что и полтора года назад, когда они впервые встретились.

— Будешь со мной дружить или нет?

Широко распахнувшиеся глаза Юры практически засияли. Он посмотрел на протянутую руку, на Отабека, а затем крепко обхватил его ладонь и сжал.

— Только деду не говори, что знаешь, лады?

Отабек кивнул, и Юра с неохотой его отпустил. А затем его лицо буквально озарилось какой-то идеей.

— Слушай, я же теперь могу показывать тебе всякие интересные штуки! Вот! — он посмотрел на ближайшего дрона.

Через пару секунд из цилиндра появилось восемь ног, и он смешно закрутился вокруг своей оси. Стоявший рядом с микроволновкой чайник сам по себе загорелся и начал греться, в зале забормотал головизор. Отабек надеялся, что выглядит не настолько потрясенным, насколько себя чувствует. Юра довольно ухмыльнулся.

— Я могу управлять любой техникой, которая подключена к Сети и не запаролена. Ну, или если я знаю пароль. Круто, правда?

— Круто, — согласился Отабек и нисколько не соврал.

В ответ Юра улыбнулся уже по-настоящему и заставил дрона сделать сальто. А Отабек понимал, что, в сущности, ничего не имеет против друга-андроида. Да какая вообще разница, что там за наполнение: плоть или металл? Главное, что это был Юра, и его Отабек не променяет ни на какие блага мира.

Так это и случилось.


***


В дружбе с андроидом был ряд неоспоримых преимуществ. Например, они могли разогреть себе еду, не отвлекаясь от игр. В доме Плисецких ИИ был старым и нужен был скорее для связи с Сетью. Грели еду и убирались они сами, чему Отабек сначала даже удивлялся. Но затем привык, что грязное белье надо не сбрасывать на стул, с которого его подберет дрон-уборщик, а нести в ванную и забрасывать в стиральную машинку. Юрина способность управлять домашней техникой значительно облегчала им жизнь и давала больше свободного времени, которое они тратили не то чтобы с умом, но определенно с пользой: прогулки, вылазки на заброшки, посещение достопримечательностей, долгие вечера за чаем на маленькой кухне, совместная готовка пирожков под руководством деда Коли. Первое время Отабеку было неловко смотреть ему в глаза, но со временем он освоился.

Две недели в гостях у Плисецких пролетели как один миг, и вот они все уже стояли на перроне. Отабек отодвинул сумку из-под ног, чтобы Юре было удобнее его обнимать.

— На новогодние я к тебе, да? — выдохнул Юра ему в шею, обвив руками грудь.

— Мама будет рада. Да и девочки тоже.

На мгновение Юра чуть сильнее сжал кольцо рук, а затем резко отпустил и сделал шаг назад.

— Ну все, — сказал он куда-то вбок, не встречаясь глазами с Отабеком.

Отабек с улыбкой подхватил сумку, помахал рукой деду Коле и вошел в вагон. Отсчет дней до новой встречи начался.

***

Отабек отпер квартиру инфобраслетом и ступил на пыльный коврик.

— Добро пожаловать домой, Отабек, — вышел из спящего режима дворецкий. — У Вас одно непрочитанное задание.

— Спасибо, Джарвис, — изначально его звали по-другому, но кому-то из младших еще в первые дни после установки захотелось пошутить.

Строго говоря, до саркастичного ИИ Тони Старка этому дворецкому был далеко. Да и задача у него была всего одна: следить за состоянием дома. На другие он был не способен в принципе.

— Какие будут указания? — спросил дворецкий.

— Разогрей обед, вскипяти чайник, включи головизор.

— Принято.

В кухне зашумела бытовая техника, а из родительской спальни полилось бормотание диктора. Отабек дернул ручку двери, избавился от верхней одежды и, подхватив сумку с учебным планшетом, пошел к себе в комнату. По вторникам он всегда возвращался домой первым; затем со школы приходили сестры. Переодевшись в домашние штаны и заношенную футболку, он зашел на кухню.

— Джарвис, перенеси изображение сюда.

Спрятанный за навесным шкафом проектор ожил, и над большим кухонным столом появился экран. Как раз только начался дневной выпуск новостей. Разогретый обед стоял на специальной подставке; щелкнул вскипевший чайник, и Отабек сунул под него свою кружку, другой рукой подхватывая тарелку. На холодильнике мигала иконка непрочитанной заметки от мамы, но ею он решил заняться уже после обеда. Он сел за стол и накинулся на еду.

— В Сан-Марино завершился ежегодный музыкальный фестиваль… — вещал диктор, поглядывая на свои заметки.

Отабек вытащил из кармана телефон и положил около тарелки. Скоро должен был написать Юра. Еще с утра, когда они ненадолго созвонились по скайпу, тот выглядел слишком взбудораженным и тараторил с такой скоростью, что Отабеку приходилось переспрашивать. Единственное, что ему удалось понять: случилось что-то очень крутое, о чем Юра обязательно расскажет, но позже, скажем, ближе к трем по отабековому времени. В итоге половину первой пары Отабек строил предположения о том, что же могло произойти.

— В Китае прошла демонстрация за деактивацию андроидов. Тысячи человек вышли на улицы Пекина, требуя от властей не приравнивать искусственный интеллект к человеческому.

Отабек покосился на экран и вернулся к еде. Такие демонстрации проходили по всему миру с самого принятия закона об андроидах, но ничего не менялось. Восстание десять лет назад унесло тысячи жизней, и не все были готовы мириться с тем, что его зачинщики на свободе. Многие боялись и не любили андроидов. Кто-то молча, кто-то во всеуслышание. Из-за этого страха практически полностью были приостановлены исследования в области аугментации и заморожены сотни проектов. Человечество, уже неспособное жить без ИИ и машин, в то же время хотело как можно больше от них обособиться. Отабек был с ним солидарен. Исключением был только Юра.

— Мощный ураган застал врасплох Москву и еще несколько городов России.

Он вскинул голову и замер. На экран выводили кадры с места событий: поваленные деревья, погнутые дорожные знаки, разбитый транспорт. Затем появилось трясущееся видео: под жуткий вой ветра огромное дерево издало душераздирающий треск и упало прямо на дорогу — перед несущимся гравомобилем. Кто-то закричал, и ролик закончился. Снова пошли фотографии.

А Отабек сидел ни живой ни мертвый. Он прекрасно знал разбившуюся машину. Таких не то что по Москве — во всем мире оставались считаные единицы. Тягловая лошадка второй модели, принадлежавшая Плисецким. У Отабека оставались бы сомнения, но качество картинки позволяло разглядеть неокрашенный капот, до которого ни у кого вечно не добирались руки.

На краткий миг его сознание помутилось от какого-то первобытного ужаса, и в себя он пришел, уже когда слушал прохладное сожаление оператора о том, что абонент временно недоступен. Он набрал номер еще раз и сбросил звонок, едва ему снова ответил оператор. Если Юрин телефон выключен, это еще ничего не значит. Может, он просто сломался. Нужно было попробовать пойти другим путем. Отабек нашел номер деда Коли, но из-за дрожащих рук вызвал не сразу.

— К сожалению, або…

Отабек уронил телефон на стол и едва не упал рядом. Тряслись теперь не только руки, но и все тело. Оба телефона. Юра иногда мог забывать о своем, но дед Коля не выключал никогда. Осталась последняя надежда, и Отабек мысленно вознес молитву всем богам, каких только смог вспомнить.

— Джарвис, вызови Юрия Плисецкого, город Москва, улица Беговая, дом 13, квартира 8.

— Выполняю.

Из динамиков полилась какая-то нейтральная музыка, и Отабека заколотило еще сильнее. Сколько нужно ждать? А нужно л… Нужно. Пожалуйста, пусть будет нужно!

— Бека! — голос Юры принес такое облегчение, что он все-таки улегся на стол.

— Юр, с тобой все в порядке? А дед Коля? — вопросы посыпались из него, как из рога изобилия.

Юра ответил с небольшой задержкой.

— Дед в больнице. Я не знаю, что с ним. Сюда из полиции звонили и приходили, но я не ответил: заберут в участок, а у них там везде датчики стоят — меня раскроют.

Отабек сглотнул ставший в горле ком и постарался собрать себя в кучу. Юра сейчас где-то там совершенно один, обеспокоенный и перепуганный, в шаге от раскрытия. Ему наверняка пришлось оставить деда в разбитом гравомобиле и запереться в квартире в надежде, что все обойдется. Вообще все. Отабек просто не мог позволить себе паниковать. Он выпрямился и выдохнул, пытаясь успокоить частившее сердце.

— Ты сам цел?

— У правого плеча снесло часть оболочки, и какие-то провода оторвались, — ответил Юра, но что-то в его голосе было не так. — Я починил оболочку, но не знаю, что делать с остальным. Дед всегда сам разбирался с моими повреждениями.

— Так, — сказал Отабек, собираясь с мыслями, — больше ничего?

— Нет. Мне повезло.

«А вот деду — нет», — Юра этого не сказал, но слова все равно отчетливо повисли в воздухе. Отабек с трудом представлял, что он сейчас чувствует, и впервые надеялся, что ограничения искусственного тела не дают столкнуться с тем, с чем столкнулся бы Юра-человек. Страх за жизнь единственного родственника. Страх за свою жизнь. Страх перед раскрытием. Шок от аварии. Вина перед дедом, которого пришлось бросить ради спасения их жизней. Неизвестность. Далеко не каждый человек смог бы это вынести, и Отабек не был до конца уверен, было ли Юре проще или же наоборот — сложнее.

Но Отабек всегда быстро принимал решения.

— Постарайся никуда не уходить, — сказал он твердо, активируя столовый дисплей. — Я буду у тебя через… пять часов.

Он свернул расписание поездов Алматы-Москва и побежал в комнату, бросив на столе недоеденный обед. Голос Юры следовал за ним.

— Не надо, Бек.

— Надо.

Отабек вытащил из-под кровати сумку и сбросил туда первые попавшиеся вещи, проверил деньги — на поезд в один конец вполне хватало. До вокзала было полчаса езды. Ближайший поезд уходил через сорок минут. Если он поторопится, то успеет. Обязан успеть!

— Бля, Бек, да все не так плохо, — настаивал Юра.

— Рассказывай мне. Телефон цел?

— Не знаю. Я его в машине оставил, — плохо. Значит, все-таки разбился. — Но я могу перенаправить звонки на себя.

Отабек споткнулся и зачем-то уставился в тот динамик, из которого звучал голос Юры.

— Тебе телефон вообще не нужен?

— Нет. У всех андроидов он встроенный.

Отабек тряхнул головой, отгоняя неприятное чувство, и вылетел в коридор. Он должен был догадаться. Иногда было слишком легко не обращать внимания на то, кем являлся его друг. Андроиды никогда не заморачивались с техникой, сразу подключаясь к Мировой Сети или к нужному устройству. Почему он решил, что у Юры должно все быть по-другому?

— Я позвоню тебе, когда буду в Москве. Хорошо?

Юра молчал.

— Юра.

— Да, — он тяжело вздохнул и прервал звонок.

Отабек впрыгнул в ботинки, замотал на шее шарф и натянул пальто. В этот момент заговорил дворецкий:
— У Вас одно непрочитанное задание. Столовый дисплей и головизор выключены.

— Джарвис, погода в Москве.

— Пять градусов ниже нуля, облачно.

Отабек уже схватился за дверную ручку, когда вспомнил о самом главном.

— Джарвис, сообщение для семьи. Записывай.

— Запись через три… две… одну…

Отабек глубоко вдохнул и постарался совладать с голосом.

— У Юры дед попал в аварию, и я еду к нему. Позвоню сам, когда смогу. Простите. Конец сообщения.

Он поправил на плече сумку, кивнул, мысленно ставя точку в своем решении, и выбежал из квартиры. Дома будет скандал. Первыми сообщение прослушают сестры и тут же позвонят маме с папой, а те — ему. Отабек решил не брать телефон хотя бы до приезда в Москву. Да, это было жестоко, и уже сейчас совесть начинала понемногу подтачивать его. Но одна мысль о Юре с легкостью давила все остальные. С последствиями Отабек обязательно разберется, но позже. Сейчас его ждал друг.

***

Отабек с трудом мог себе представить, как раньше поезда ходили со скоростью семьдесят километров в час. Это же почти пешком! Ехать даже по стране приходилось сутками, и хорошо, если эта страна — Казахстан. А если Россия? Чтобы добраться до Юры тогда, ему понадобилось бы лететь на одном из самолетов, выставленных в музее авиации. Поездом он бы никогда не доехал. А ходили ли вообще тогда поезда из Алматы в Москву?

Как же хорошо, что они жили в конце двадцать первого века! Монорельсовый поезд двигался со скоростью около тысячи километров в час. Плюс не мешали никакие границы: по всей Европе и Азии давно можно было передвигаться, не обращая внимания на такие мелочи.

Всю дорогу Отабек то радовался времени, в которое ему повезло родиться, то бездумно листал ленту в Фейсбуке, то вместе с большинством пассажиров смотрел фильм по встроенному в сиденье головизору. Все, лишь бы не думать о том, что сейчас с Юрой. Отабек пытался дозвониться до него еще несколько раз, но в ответ слышал только долгие гудки. Почему он не брал трубку? Что случилось? Может, повреждения оказались намного серьезнее, чем Юра сказал? Через полчаса после отправки поезда начали звонить и писать родители, но Отабек их игнорировал. Не сейчас. Он получит все, что ему причитается, когда разберется с главным.

Из поезда Отабек выскочил первым и тут же помчался к метро. В Москве был шестой час дня, и кое-где уже образовывались пробки. Он не хотел рисковать. Столица встретила его снежной крошкой и ледяным ветром. Пальто, рассчитанное на более теплую алматинскую осень, спасало мало. Стоило все-таки взять с собой теплый свитер, но последнее, о чем думал Отабек, когда бежал на поезд, — как бы не замерзнуть.

В метро было тепло и еще не слишком людно. Всю дорогу Отабек считал станции и ругался на черепашью скорость. От метро ему пришлось еще немного проехать на гравобусе, а затем бежать, отсчитывая подъезды. К тому времени, как он добрался до дома Юры, уже порядочно стемнело, и двор освещали мощные фонари. Вбивая код, Отабек поднял взгляд на нужные окна. Темно. Все правильно, пусть думают, что никого нет дома. Но все же сердце слегка кольнуло. А что, если…

Проигнорировав лифт, он взлетел на нужный этаж по лестнице и позвонил. Но по ту сторону двери не раздавалось ни единого шороха. Тогда он позвонил еще раз, дольше удерживая палец на кнопке. Это тоже не дало никакого результата. Коротко выматерившись себе под нос, Отабек забарабанил по железной двери.

Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и он протиснулся внутрь. В практически абсолютной темноте по-кошачьи горели серо-зеленые глаза Юры. За более чем десять секунд он не моргнул ни разу.

— Ты почему не отвечал? — спросил Отабек.

— Кажется, у меня повреждена телефонная панель.

Отабек уронил сумку куда-то в обувь, за ней полетело пальто. Юра все еще ни разу не моргнул. Глаза понемногу привыкали к темноте, и теперь Отабек мог различить его силуэт и очертания предметов позади.

— Ты как? — тихо спросил он.

Юра вдруг качнулся вперед и боднул головой его плечо. Левая рука обвила торс и с неожиданной — нечеловеческой — силой прижала к себе. Отабек неловко переступил, ловя равновесие, и опустил ладонь на взлохмаченную макушку. Волосы были как настоящие — тонкие и мягкие. Юра подтянул его еще ближе к себе, и вот это уже было по-настоящему больно.

— Юр, — выдохнул Отабек, — ты мне сейчас что-нибудь сломаешь.

Тот тут же отстранился и сделал шаг назад. Его движения были какими-то деревянными. Так ходили примитивные роботы, но никак не андроиды — и тем более не люди. У Отабека пробежал по спине холодок.

— Жалюзи, — сказал он, и тут же с шорохом квартира погрузилась в абсолютную темноту. — Я включу свет?

Какое-то нехорошее предчувствие заставляло его говорить тише и осторожнее. Ощущение того, что что-то не так, испытанное при первом разговоре, усилилось стократно.

— Свет, — сам скомандовал Юра.

Лампы отрегулировались автоматически, давая глазам привыкнуть. На Юре была рубашка с длинным рукавом, грязная, местами дырявая футболка и пыльные джинсы. В светлых волосах застряли какие-то мелкие веточки. Юра смотрел на Отабека жуткими, широко распахнутыми глазами.

— Ты же Отабек, да?

***

Они сидели в зале прямо на полу, привалившись к мягкому дивану, и Отабек пережидал бурю, в которую вылились все переживания Юры.

— Да блядь, я вообще не знаю, что со мной! Как мы поговорили, так сразу это и случилось. Звонок сбросил, и — хоба! — что вокруг меня? Даже если б я захотел открыть дверь полиции, то все равно не смог бы, потому что понятия не имею, где эта ебучая дверь! Для меня сейчас все — кружки да квадратики черно-белые. Ты пока барабанил, я понимал, куда надо идти. И все равно чуть шею себе не свернул, когда о табуретку споткнулся. Нет, я ее видел! Но вот хер его знает, далеко она стояла или близко. И лица твоего не вижу, — последнее он почти пробурчал и отвернулся, прячась за волосами.

Юра все еще не моргал, и глаза его действительно слегка светились. Авария что-то повредила в его уникальном механизме, и ни он сам, ни Отабек ничего с этим сделать не могли. Правая рука с перебитыми проводами висела нечувствительной плетью. Единственный, кто мог все исправить, находился в больнице и — они проверили по базе данных — был в коме. Но жив, и это хотя бы немного успокаивало.

— Должен быть какой-то выход, — сказал Отабек с намного большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.

Юра неопределенно мотнул головой. Сейчас он мало походил на привычного Юру Плисецкого, и это вызывало в Отабеке острый протест. Нужно было что-то делать, и как можно быстрее. Юра не должен быть таким. Отабек сжал кулак, давя желание прикоснуться.

— Я уже об этом думал, — сказал Юра.

— И?

— Можно попробовать найти других конструкторов. Ну, тех, что с дедом работали.

Отабек крепко задумался. Искать десяток человек, которые пытаются спрятаться и могут быть в любой точке земного шара, — задача практически невыполнимая. Информацию о конструкторах засекретили, и, возможно, Отабек был единственным человеком, который знал хотя бы об одном. Только они могли починить андроида, и это умение было слишком опасно. Никто не любил андроидов. Весь мир следил за тем, как без должного технического обслуживания они разваливались на куски, и ждал, когда все наконец закончится. А сами андроиды, обретшие вместе с практически полноценным сознанием почти человеческий страх небытия, безуспешно пытались найти своих создателей. Сколько их было? Как их зовут? Где они сейчас?

— С чего можно начать? — спросил он.

Юра поднял на него немигающий взгляд и пожал плечами.

— А хрен его знает. Дед никогда не говорил ни о ком из них. Голографий тоже нет — я когда-то искал. Знаю только, что их было четыре ведущих и шесть ассистентов.

— Должен быть какой-то архив, — убежденно сказал Отабек.

Информация не уходит в никуда. Обязательно найдется хотя бы клочок бумаги, который может пролить свет даже на самую большую тайну. Только Отабек понятия не имел, где искать этот клочок. Хотя…

— А та компания, на которую работал дед Коля?

— EL. Я как-то попытался туда влезть, но там такая защита! Думал, ног не унесу. Дед потом с меня чуть шкуру не спустил.

Они замолчали, отвернувшись в разные стороны. Отабек бездумно скользил взглядом по обоям и пытался найти хоть что-то, что могло бы им помочь.

— Бека.

Громкий шепот заставил его крупно вздрогнуть. Он повернулся к Юре и наткнулся на его встревоженный взгляд. Юра задышал чаще и с силой сжал действующей рукой острое колено.

— Бека, у меня ноги отключились.

Не заорал Отабек только потому, что это еще сильнее напугало бы Юру. Вместо этого он потянулся ко второму колену и обхватил пальцами чашечку.

— Чувствуешь?

— Да не в том смысле! Я твое прикосновение чувствую, но пошевелить ими не могу, — испуганно сказал Юра и совсем тихо добавил: — Бля, у меня, кажется, мозг ломается.

***

Последующий час практически панических обсуждений ни к чему конкретному не привел. У них не было данных, чтобы найти других конструкторов, и раздобыть хоть какую-то информацию тоже не представлялось возможным. К тому же Отабек стал замечать, что отвечал Юра с увеличивающимися задержками. Будто ему нужно было все больше времени, чтобы обработать информацию. Самого Юру это, казалось, нисколько не беспокоило: он продолжал ругаться только на зрение и ноги, но по большей части уже говорил на отвлеченные темы. Разве ему было не страшно? Или, возможно, он даже не осознавал, что постепенно замедляется.

Лучший друг умирал прямо на глазах у Отабека, и он ничего не мог с этим сделать. Хотелось кричать от злости и обиды. Но Юра, черпавший силы из его видимого спокойствия, этого бы не оценил. Отабеку оставалось только заставлять его говорить. Зачем? Слушая голос Юры, он обретал хотя бы подобие уверенности, что надежда еще есть.

Выход был, но Отабек его не видел. Он слишком мало знал об андроидах и людях, их создававших, чтобы предпринять какие-то эффективные действия. В любую минуту к ним могла нагрянуть полиция, и тогда пострадают уже все трое. Где-то в больнице лежал в коме дед Коля. Юра смотрел чуть светящимися глазами в одну точку, неспособный пошевелить ногами и рукой, и паузы между его фразами становились все длиннее.

В какой-то момент желание видеть пересилило все остальное, и Отабек повернулся к Юре. Хотелось не моргать вообще, чтобы не упустить ни одной детали.

— А однажды я пытался дозвониться до V-28, — усмехнулся Юра. — Пиздюк совсем был… Год едва исполнился. Ты ведь знаешь, что он активен? Ну так вот… Я подслушал… что о нем говорят другие андроиды… и начал его звать. Даже в спящем режиме. А потом он мне ответил! Сказал, что… я слишком шумный, и он ответил мне только для того… чтобы я заткнулся. Мудак.

Что-то в рассказе Юры зацепило. Отабек нахмурился, прокручивая еще раз.

— Как ты с ним связался?

В этот раз Юра молчал почти минуту.

— Через Сеть. Мы все к ней подключены… Правда, вы, люди, на другом уровне там… существуете… Обычные андроиды на ваш… не выходят… а я могу быть на обоих. Они… потому на меня и не… обращают внимания. Не видят. Слишком сложно.

И тут Отабека озарило. Он резко схватил Юра за руку и потянул на себя.

— А ты можешь сейчас с ним связаться?

Юра нахмурился.

— Зачем? Он вряд ли может чем-то помочь.

Но это была последняя, самая отчаянная надежда.

— Пожалуйста, — сказал Отабек. — Позови его.

Юра смотрел куда-то сквозь него и молчал. Прошло больше минуты, прежде чем он все-таки слегка нахмурился, как делал это всякий раз, когда выходил в Сеть. Отабек боялся даже пошевелиться. Надежда, невесомая, как перо, щекотала его изнутри. Пожалуйста, пусть это будет тем самым выходом! Минута шла за минутой, и лицо Юры из напряженного становилось попросту злым. Наконец он издал резкий звук и дернулся в сторону.

— Ну что?

— Ничего.

— Вообще?

— Ага.

В этот момент что-то внутри Отабека умерло. Он смотрел на нахохленного Юру и отчетливо понимал, что все. Это — все. Еще несколько часов, и от его друга останется только механическая оболочка. И пусть это вряд ли будет полный конец — память искусственного тела можно перенести на другой носитель, — сначала Отабек переживет смерть самого близкого на свете человека.

— Юр, расскажи еще что-нибудь.

Его лицо озарила усмешка.

— Я рассказывал… тебе… что когда-то… дозвался до… V-28?

Это было слишком. Одной рукой Отабек прикрыл Юре рот, а другой обнял и притянул к себе так близко, как только мог. Юра дернулся было прочь, но затем убрал руку со рта, расслабился и положил светлую голову на его плечо. От этого простого жеста в носу у Отабека противно защипало. Он крепко зажмурился, но чувство никак не проходило — только поднялось к глазам. Картинка слегка размылась. Освободившейся рукой Отабек коснулся бледных неподвижных пальцев и переплел со своими.

— Ты чего? — спросил Юра.

— Просто.

— Да нормально… все со мной. Только… устал.

Отабек погладил холодное плечо и уткнулся в мягкую макушку.

— Отдохни.

Юра ответил через почти три минуты.

— Угу. Я тогда… в спящий режим... Спокойной ночи?

— Спокойной.

Юра в последний раз глубоко вздохнул и затих. Глаза он так и не закрыл.


***


Отабек, не меняя положения, просидел до глубокой ночи. Его тело затекло, но в руках был Юра, и приходилось терпеть. Ему казалось, что малейшее движение может все окончательно разрушить. Глаза вновь были сухими, сознание — кристально чистым, пожар внутри отбушевал, оставив пустоту. У Юры была нежная упругая кожа — как у настоящего человека.

В голове Отабека царила блаженная пустота. Он обхватил узкие плечи и иногда прикасался к волосам легкими поцелуями. Им нужно было чаще приезжать друг к другу в гости: Отабек даже и не подозревал, как хотел обнимать Юру. Нужно было ездить в другие города и много голографироваться, чтобы потом обмениваться и постить в Инстаграм. Столько всего нужно было делать. Отабек был настоящим дураком!

Когда тихо щелкнул дверной замок и в коридоре послышались шаги, Отабек не отреагировал никак. Весь его мир сосредоточился в неподвижном Юре, слепо смотревшем куда-то в окно. Это могла быть полиция. Это мог быть кто-то из социальной службы. Кто угодно. Неважно.

— Ого! — раздалось над самым его ухом. — Да он здесь не один!

— Мало того, что нарушил закон, так еще и пацана какого-то в это втянул, — сказал другой, каркающий голос. — Ну Коля, ну удружил.

Отабек скосил глаза, но головы не повернул. В поле его зрения внезапно оказалась сначала седая челка, а затем и острое лицо. Незнакомец смотрел на него с доброй улыбкой и каким-то детским любопытством.

— Кажется, у него шок, — сказал седой второму.

— Я бы на тебя посмотрел, если бы на твоих руках умирал Кацуки.

Второй тяжело протопал вперед и с кряхтением присел прямо перед Отабеком. Это был пожилой мужчина с большим носом и широким ртом. Он внимательно осмотрел его, а затем и Юру.

— Спящий режим? Молодцы, что додумались, — он протянул руку и попытался коснуться щеки Юры, но Отабек не дал. — Да не буду я ничего ему делать, успокойся, парень. Мне нужно его осмотреть.

Отабек перевел взгляд со старика на выпрямившегося седого.

— Вы кто?

Из горла вырвались непонятные хрипы, поэтому он откашлялся и повторил вопрос. Визитеры переглянулись.

— Я Яков Фельцман — руководитель проекта «Кибер», а это V-28.

Андроид помахал рукой. Отабек попытался отодвинуться от него как можно дальше.

— Мне больше нравится «Виктор».

Все свое внимание Отабек сосредоточил на Викторе. Тот тоже почти не походил на нормального андроида, но Отабеку все равно не нравилось находиться слишком близко к тому, кто стал причиной стольких проблем.

— Юра сказал, Вы ему не ответили.

Виктор продолжал улыбаться, но уже как-то нехорошо. Внутренне Отабек напрягся еще больше.

— В том состоянии, в котором он пришел в Сеть, мои слова были для него набором цифр. На два уровня орал, подумать только. Хорошо, что больше никто так не может, а то бы за вами приехали не мы.

— Так, — Фельцман сбросил теплые вещи и подтащил к себе старомодную кожаную сумку, из которой начал доставать какие-то инструменты, — парень, тебя как зовут?

— Отабек.

— Отабек, ты хочешь, чтобы Юра жил?

Дурацкий вопрос. Видимо, его взгляд был слишком красноречив, потому что Фельцман хмыкнул и кивнул.

— Тогда отпусти его и дай реанимировать.

Когда Отабек попытался убрать руки, все тело резко заныло. Фельцман цокнул языком и кивнул Виктору, который тут же наклонился, поднял Юру, словно пушинку, и перенес в центр зала. Разгоняя по телу кровь, Отабек наблюдал, как Фельцман прицепил какие-то металлические овалы за ухо Юре и пододвинул ближе планшет.

— Так, посмотрим, — экран зажегся синим. — Да чтоб мне провалиться!

— Что там? — Виктор склонился над плечом Фельцмана и через пару мгновений присвистнул. — Насколько я знаю, так быть не должно.

Фельцман водил пальцами по планшету, рассматривая изображение со всех сторон. Отабек боялся даже спросить, сколько мозга осталось целым. Судя по реакции, не так много. Он перевел взгляд на лежащего на полу Юру, и сердце вновь болезненно сжалось.

— Коля, конечно, молодец, — со смесью злости и восхищения сказал Фельцман.

Он бросил на Юру задумчивый взгляд и вдруг повернулся к Отабеку.

— Знаешь что-нибудь о его модели?

Отабек нахмурился. Модель. Это звучало отвратительно.

— О нем, — сказал он с нажимом. — Дед Коля загрузил в него всю жизнь Юры.

В конце двадцать первого века сделать это было проще простого: в Сети человечество практически жило. Видео, аудио, фотографии, дневники, записи, переписки — что угодно.

— Да ладно! — воскликнул Виктор.

Фельцман отреагировал не столь радостно:
— Вот же…

Он грязно выругался, убрал планшет и встал. Виктор немедленно начал крутиться рядом.

— Ну что? Что там?

— Зеркальные нейроны там, Вить.

Виктор выглядел по-настоящему впечатленным. Он бросил удивленный взгляд на Юру и вновь повернулся к своему конструктору.

— Сложнее меня?

— Гораздо. Я тебя годами делал, а он с самого начала такой. Ну, Коля… Так, — он тяжело хлопнул в ладоши, и в тишине квартиры этот звук показался взрывом, — сейчас я мало что могу. Нужно везти его к нам и звать Лилю.

Виктор красиво нахмурился и покачал головой.

— Не получится. Выступления закончатся только в обед. Раньше пяти ее ждать бессмысленно.

Фельцман поморщился, но промолчал. Он убрал овалы обратно в сумку, достал оттуда обычный фонарик и начал светить в Юрины глаза, и лицо его становилось все более озабоченным. Виктор отбросил полы пижонского пальто и присел рядом, наблюдая за его действиями. Иногда они обменивались короткими репликами, которые для Отабека с его экологическим образованием были полной бессмыслицей. Но он продолжал внимательно слушать, хоть и чувствовал глухое раздражение. Ему не нравилось, что в это дело будет посвящен кто-то еще. Ему не нравилось все уже с того момента, когда тайну Плисецких узнал второй человек и первый андроид. Однако они могли помочь, какими бы ни были их мотивы. Кстати, о мотивах.

— Зачем вам это? — спросил он прямо.

Перебрасывавшиеся короткими фразами Фельцман и Виктор обернулись, коротко переглянулись, и ответил первый:
— Модель больно интересная. В Сеть как к себе домой ходит, мозги почти как у человека, ведет себя соответствующе.

Отабек стиснул зубы. Модель. Так называют те железки, которые стали секретарями и администраторами, и от них за версту несет искусственностью. Юра таким не был. Он был ярким, живым и текучим, как вода. На миг отвлечешься — и у него уже другое настроение. Вот это Юра.

— Если ты еще раз скажешь слово «модель», Отабек может обидеться, — сказал Виктор.

Фельцман прищурился, разглядывая Отабека с каким-то новым интересом, и хмыкнул, разом расслабляясь.

— Еще один. Хотя с этим понятнее.

Он закрыл сумку и встал; Отабек поднялся следом. Виктор еще немного посмотрел на Юру, но вскоре выпрямился. Фельцман снова замотался в шарф и накинул темную парку.

— Вить, напиши Лиле. Я сам со всем этим не разберусь. Нам еще мастерскую надо найти.

— Я знаю, где она. Юра мне показывал, — быстро сказал Отабек.

Фельман окинул его нечитаемым взглядом и кивнул. Виктор развернулся и аккуратно поднял Юру на руки. Отабек дернулся вперед, но Фельцман остановил его коротким жестом.

— Не поднимешь. Там за сотню килограмм металла и пластолита.

Отабек нахмурился.

— Я его поднимал.

Фельцман мгновенно обернулся на ожидавшего указаний Виктора. Тот наклонил голову, и на мгновение его взгляд стал отсутствующим.

— Пятьдесят два килограмма.

Фельцман выругался еще раз, но на Юру теперь смотрел так, будто он — разгадка всех тайн мира. Отабек прокашлялся.

— Мне показывать или нет?

***

«Если хочешь что-то спрятать, то прячь это на видном месте», — решил дед Коля и построил полноценную лабораторию прямо в своем гараже. Для проникновения им не понадобился ключ: Виктор подошел к скану и просто нажал. Скан сменил цвет с красного на зеленый, и внутри щелкнуло несколько замков. Фельцман толкнул не скрипнувшую дверь, в глаза Отабеку ударил чистый голубой свет. Пришлось ненадолго зажмуриться. Виктор аккуратно, стараясь не задеть Юрой узкий проем, вошел внутрь, и пришлось как можно скорее последовать за ним: хоть на дворе и была ночь, но мало ли.

Все небольшое пространство гаража было заставлено непонятными устройствами, большая часть из который была активна. Единственное, в назначении чего Отабек был уверен, — кушетка, придвинутая к какому-то огромному аппарату. Виктор как раз укладывал на нее Юру. Отабек в три шага преодолел все разделявшее их расстояние и сел в изголовье.

— Яков, а ничего? — он указал на Отабека, и Фельцман отмахнулся.

— Да пусть, — его гораздо больше занимал осмотр аппаратуры. — Он будто наш офис обнес. Ты только погляди!

Он подошел к железному столу, заваленному деталями, и поднял с него моток проводов. Глядя на них, Отабек вспомнил:
— У Юры еще правая рука повреждена.

— Разберемся.

Фельцман больше с ним не заговаривал, весь превратившись в сосредоточенное внимание. Он тестировал аппаратуру, вновь прицепил за уши Юры овалы, копался в каких-то деталях, сваленных в железный ящик под столом. Отабек рассеянно наблюдал за его действиями, поглаживая Юрин лоб. Виктор сидел в ногах кушетки и думал о чем-то своем.

Наверное, для кого-то встреча с первым андроидом была мечтой всей жизни — иногда не самой светлой. V-28. Легенда. Таких, как он, больше не было и не будет. Символ нового времени и самого страшного потрясения человечества одновременно. Каким было бы настоящее Отабека, если бы V-28 не поднял восстание? Может быть, тогда человечество не отказалось бы от аугментации, и сейчас у него самого был бы уже какой-нибудь имплант — памяти, например. А если бы андроиды победили? Возможно, тогда он бы вообще не родился. Отабек покосился на Виктора.

— Разве Вас не должны были деактивировать? — спросил он.

Виктор перевел на него взгляд и сложил руки на груди.

— Я Якову полезнее работающим, — видя непонимание Отабека, он вздохнул и принялся объяснять: — Тогда мне удалось захватить контроль над всеми существовавшими андроидами. Но компания и правительство в это не верили — один андроид не может управлять миллионами! — и пытались решить проблему привычным способом — уничтожением. Я к тому времени уже сбежал из лаборатории, и Яков начал меня искать. Но кто-то из конструкторов быстрее смог добраться до моей операционки и запустил у андроидов механизм самоуничтожения. Когда у меня получилось наконец отменить команду, их осталось не так много. Знаешь, наверное, тогда я познал страх: нет ничего ужаснее, чем, будучи сердцем огромной сети, чувствовать, как отмирает большая часть тебя. Это было ужасно. В таком состоянии меня и нашел Яков. Он тогда предложил сделку: я отзываю оставшихся андроидов, он через компанию убеждает правительство дать нам права, я иду с ним.

Виктор отвлекся и помог Фельцману уложить Юру в какую-то капсулу. Отабек все это время наблюдал за ним, обдумывая услышанное. Выходило, никакого восстания машин толком и не было. Бунтовала одна, оказавшаяся слишком совершенной. А как дела обстояли сейчас? Насколько Отабек мог судить, тогда андроиды подчинялись своему прототипу беспрекословно. Виктор вернулся на кушетку и закинул ногу на ногу.

— Все андроиды управляются тобой? — спросил Отабек.

— Отчасти. Они самостоятельны в своих решениях, но да, я могу влезать к ним в мозг — у нас одна платформа, — он пожевал губу и добавил: — Хотя вот с Юрочкой это очень сложно.

Отабек вскинул голову.

— Почему?

— Он другой. Николай Андреевич, видимо, все писал заново, чтобы не повторить предыдущих ошибок. Андроиды в Сети не смогли преодолеть установленные барьеры и выработали собственный язык общения, так что им пришлось создавать свой уровень. До Юры оба уровня понимал только я, и мне лишь после последних обновлений стало легче. Он же скачет туда-сюда постоянно. Он уникален.

Отабек в этом не сомневался. Напряжение постепенно отпускало, и его глаза начали слипаться. Он отчаянно пытался держать их открытыми, чтобы не пропустить момента, когда Юра проснется, но с каждой минутой это давалось ему все сложнее.

В следующий раз, когда Отабек открыл глаза, Виктора рядом не было. Он вместе с Фельцманом застыл перед голографическим экраном, на котором быстро мелькала мешанина букв и цифр. Фельцман выглядел раздосадованным. Иногда он останавливал поток данных и прокручивал назад, делая какие-то пометки в своем планшете. Виктор что-то негромко говорил ему, и лицо его было непривычно сосредоточенным. Юра по-прежнему лежал в капсуле, и из одежды на нем были только носки. В голубоватом свете поблескивало починенное правое плечо. Глаза у Юры уже были закрыты, и он выглядел просто спящим. От этого тиски на сердце Отабека немного разжались.

Фельцман негромко стукнул ладонью по столу и отвернулся. Виктор приложил руку к голоцентру и прикрыл глаза; экран несколько раз мигнул, данные на нем замелькали с ужасающей скоростью. Фельцман подошел к Юре и тяжело выдохнул. Затем он повернулся к Отабеку и, заметив его сонный взгляд, сказал:
— В Питер его надо везти, к нам в мастерскую.

— Зачем?

— Здесь такой уровень защиты, что мы половину необходимого оборудования даже включить не можем. У нас нет чертежей, нет специалиста в нейроробототехнике, и мы ничего не знаем о сплаве, из которого сделан корпус.

— А вы?

Фельцман развел руками.

— Я в основном занимаюсь телом, а не мозгами андроидов. Меня только на Витю и хватает.

Он кивнул на продолжающего качать данные Виктора. Если тот и услышал свое имя, то никак не отреагировал. Фельцман глянул на часы на своем инфобраслете.

— Поспи, парень. Кацуки будет через два часа в лучшем случае.

Отабек не думал, что сможет снова уснуть, но все же прилег обратно, выпрямляясь и переворачиваясь на живот. Отсюда ему были видны только ступни Юры в серых носках. Хотелось видеть лицо. Хотелось, чтобы он был рядом. Отабек сам не заметил, как снова провалился в тяжелую дрему.

***

В следующий раз Отабек проснулся от того, что его звали по имени и слегка трясли за плечо. Он приоткрыл слипающиеся глаза и пробормотал:
— Уже собираться?

Над ним с неуверенной улыбкой склонился японец. Едва Отабек пошевелился, тот быстро отдернул руку и засунул в карман бежевого пальто. Отсвет голограмм падал на его левую щеку и отражался от больших очков. Японец выпрямился и сделал несколько шагов назад. Отабек сел на кушетке и с силой растер заспанное лицо. Стресс и часовые пояса сделали из него какое-то разбитое корыто. Глаза никак не хотели открываться, в них будто высыпали по ведру песка. Когда Отабек опустил руки, японец все еще стоял рядом и смотрел на него с вежливой улыбкой.

— Который час? — спросил Отабек.

На лицо японца набежала тень. Судя по всему, у него не имелось универсального переводчика, или он решил язык учить по старинке.

— Я… — сказал он и беспомощно оглянулся назад.

Отабек тоже глянул ему за плечо. Дверь в гараж была приоткрыта: уже светало. Виктор выносил наружу вновь одетого Юру, и это зрелище вызывало в Отабеке глухой протест. Фельцмана здесь уже не было. Отабек перевел взгляд на японца, но тот только неловко пожал плечами и вышел вслед за Виктором.

Наверное, это был тот Кацуки, о котором говорил Фельцман, дошло до все еще сонного Отабека. Он немного подвигал руками, помял слегка затекшую шею и тут же поморщился от боли в спине — кушетка все-таки была не самым удобным местом для сна. Отабек поднялся, подергал за помявшуюся полу пальто (все-таки в гараже было не настолько тепло, чтобы спать без верхней одежды) и тоже направился к выходу.

Почти напротив гаража стоял серый гравомобиль предпоследней модели. Около распахнутого багажника гремел Фельцман. Виктор подошел к задней двери, и та сама по себе отъехала в сторону. Кацуки направился к водительскому месту. Когда Отабек проходил мимо багажника, то заглянул внутрь: он был почти под завязку набит деталями и проводами. Фельцман с озабоченным видом перекладывал их из одного прозрачного мешка в другой по одному ему известному принципу. Заметив Отабека, он кивнул на гравомобиль.

— Садись. Юра здесь не поместится, так что повезете его на коленях, — а затем бросил выпрямившемуся Виктору: — Закрой гараж.

Отабек понадеялся, что не изменился в лице. Одна мысль о том, что Юру могли бросить в багажнике, заставляла его сжимать кулаки. Он коротко кивнул и заглянул в салон. Юра лежал практически в позе эмбриона. Светлые волосы упали на безмятежное лицо, левая ладонь оказалась под щекой. На некоторое время мир для Отабека перестал существовать. Был только спящий Юра, и казалось, что любое прикосновение может его разбудить. Сейчас Отабек полезет внутрь, укладывая длинные ноги себе на колени, и Юра сонно заворчит и попытается спрятать лицо в мягкое сиденье.

Конечно, ничего этого не произойдет.

Отабек обошел гравомобиль и сел с другой стороны. От прикосновения к замку прямоугольная дверь поехала вверх. Залезать пришлось аккуратно, чтобы не задеть Юру. Он приподнял тяжелую голову и уложил себе на колени, немного подумал и подтянул плечи. Светлые волосы рассыпались по темной ткани пальто. Пальцы сами по себе потянулись убрать со лба несколько прядей, да так там и остались. Отабек поднял глаза и в зеркале наткнулся на взгляд Кацуки. Тот еще раз улыбнулся и обернулся к Виктору, с поразительной грацией при столь ограниченном пространстве залезавшему с другой стороны. Он уложил ноги Юры на себя и плавным жестом закрыл дверь. На переднее сиденье с кряхтеньем упал Фельцман.

— Поехали, — сказал он, и Кацуки включил командную панель.

Машина плавно поднялась на гравитационной подушке и, повинуясь движениям рук Кацуки, заскользила вперед. Только тут Отабек понял, что забыл у Плисецких свою сумку. Он понадеялся, что ему все-таки удастся забежать обратно и захватить ее.

— У меня вещи в квартире остались.

— Думаю, Кацуки не откажется тебе что-нибудь одолжить, — сказал Фельцман.

Услышав свое имя, Кацуки встрепенулся и спросил по-русски:
— Что?

Ему ответил Виктор — на японском, для него как андроида не составляло труда говорить на других языках. Кацуки поймал в зеркале взгляд Отабека и кивнул. Они вывернули из дворов на еще почти пустую дорогу и поехали по указаниям навигатора. Ноябрьская утренняя Москва выглядела голо и запустело; Отабек легко мог бы вообразить разразившийся зомбиапокалипсис и их — единственных выживших, пытающихся вырваться из мегаполиса, кишащего живыми трупами. Они везли заразившегося Юру в питерский анклав, где нашли антидот и могут помочь. Картину портили только редкие гравомобили.

Отабек отвернулся от окна и бросил взгляд на инфобраслет. Седьмой час. Дома уже все встали и собираются на работу или в школу. Чувство вины ударило под дых. Он игнорировал переживающую семью больше двенадцати часов. В телефон заглядывать было страшно: пропущенных звонков и сообщений, наверное, накопилось немерянно. Отабек достал из кармана тонкий черный телефон и включил экран: сорок восемь звонков и шестьдесят четыре сообщения. Отабек открыл семейный чат и написал: «Со мной все хорошо. Но дед Юры в коме, и сам он тоже не здоров. Позвоню вам через…»

— Сколько до Питера?

— Четыре часа, — ответил Виктор.

«…пять часов. Я вас люблю». Отправленное сообщение повисло зеленым прямоугольником, и Отабек поспешно убрал телефон в карман. Сейчас опять пойдут звонки и смски. Он и так чувствовал себя последним мудаком по отношению к семье, но бурю лучше всего было встречать, когда все дела переделаны. Когда они приедут и Юру начнут чинить, у Отабека будет уйма времени на последствия. Где-то глубоко внутри он малодушно надеялся, что все обойдется. Разумеется, нет.

— Сколько примерно Юру будут… чинить? — спросил он у Фельцмана.

— Сутки? У него обширное повреждение мозга. Но сначала нам придется его изучить, — сказал Фельцман и с досадой цокнул. — Вите удалось скачать только часть информации — не самую большую.

— У Николая Андреевича совершенно бешеный ИИ, — сказал Виктор, и было непонятно, то ли он злится, то ли восхищается. — Он меня атаковал, едва я подключился. Даже пароль не запрашивал.

Фельцман заметно напрягся.

— Ты провел диагностику?

Виктор едва заметно нахмурился.

— Я почему-то об этом не подумал.

Кацуки бросил на него обеспокоенный взгляд и быстро заговорил. Лицо Виктора тут же разгладилось и смягчилось. Он смотрел на профиль Кацуки с такой нежностью, что Отабеку стало немного неловко — будто подсмотрел в замочную скважину. Судя по тому, как резко Фельцман отвернулся к окну, ему тоже было неуютно.

— Я в спящий режим, — сказал Виктор и закрыл глаза.

— Спокойной ночи, — на ломаном русском пожелал Кацуки.

Виктор слабо улыбнулся и застыл. Отабек отвернулся к окну, переваривая новую информацию. Его мир не перевернулся и не треснул пополам от осознания отношений Виктора и Кацуки. Андроида и вроде как человека. Умели ли андроиды любить? Отабек рассеянно провел пальцами по гладкому светлому лбу. Умели, иногда даже лучше, чем люди. Юра обожал своего деда, и это было видно. Но Юра был особенным — во всех смыслах. Однако ни одна машина не смогла бы сымитировать то, с каким трепетом Виктор общался с Кацуки. Возможно, он тоже был необычным — как и его возлюбленный. В этот момент Отабек почувствовал себя слишком нормальным. Он не любил андроидов, не хотел аугментации и сводил контакты с ИИ к необходимому минимуму. Хотя так ли Отабек был нормален, если ехал в Питер чинить лучшего друга в компании конструктора, первого андроида и человека, его полюбившего? Это было не то, о чем стоило задумываться на данный момент.

— Почему он ушел в спящий режим? — спросил Отабек

Фельцман немного помолчал.

— Диагностика съедает много ресурсов и требует отключения части программ.

— Но зачем она вообще нужна?

— В таких центрах обычно стоят простейшие ИИ, которые атакуют только после третьего неверно введенного пароля, — мрачно сказал Фельцман. — И когда в него попытался войти я, все так и было. Но если верить Вите — а у меня нет причин ему не верить, — он успел только подключиться. ИИ тут же распознал его как андроида.

От тона Фельцмана по спине у Отабека пробежал холодок.

— Вите удалось что-то скачать, и я боюсь, что не только чертежи Юры.

— Вирус? — спросил Кацуки.

Фельцман покачал головой.

— Не знаю. Надеюсь, что нет.

Остальную часть пути они провели в молчании. Кацуки вел уверенно и плавно, его руки будто лежали на голопанели, и это было даже красиво. Фельцман отвернулся к окну и смотрел на мелькавшие деревья. Иногда его узловатая рука, покоившаяся на колене, резко сжималась, но затем вновь расслаблялась, будто Фельцман он себя одергивал. Его явно занимали не самые радужные мысли. Отабек опустил глаза на спящего Юру и, немного поколебавшись, положил ладонь на открытую шею — так было намного удобнее. Вскоре его начало клонить в сон — как всякий раз, когда он был в пути, исключая марафон из Алматы в Москву. Несколько раз он выдергивал себя из мягкой дремы, но затем снова закрывал глаза и расслаблялся. Он дрейфовал где-то между сном и явью: шорох гравомобиля естественным образом вплетался в яркий и бессмысленный сон.

@темы: фанфикшн-наше все))), юрцы

---

А начиналось все как сказка о Морском царе, и я сейчас мегасерьезна.

Название: Солнцепоклонники
Автор:  Heimdallr.
Бета:  Адская_Гончая
Размер: 2 868 слов
Персонажи: Юрий Плисецкий|Отабек Алтын, упоминается Николай Плисецкий
Категория: джен
Жанр: АУ, ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: смерть персонажа
Краткое содержание: Их сблизила неотвратимость смерти.
Примечание: все очень условно, кумыс кумысился совсем недолго, человеческие жертвоприношения

Дед говорил Юре не отходить от дома: мало ли что может случиться в отдаленной деревне. Разумеется, он не слушал. Да и кто бы послушал? Опасных диких зверей здесь не водилось, а язычников не видели в этих краях так давно, что волхвы стали просто страшилкой. Скрюченный и страшный старик с бородой до колен придет, зачарует тебя и принесет в жертву своим охочим до крови богам, страшно, младший братец? Вот и Юре в пятнадцать уже не было страшно. А то, что слухи разные ходят… Так с ним же ничего не случится!

Вот и не случилось.

***

Юра очнулся в клетке с гудящей головой и дикой жаждой. Сверху пекло летнее солнце, от прогретой земли шел жар, и хотелось просто заползти в какую-нибудь тень. Юра прикрыл слабой рукой глаза и поморщился. От небольшого движения спина тут же начала ныть, и эхо боли отдавалось где-то в груди. Что случилось?

Он отнял руку от лица и глянул сквозь белые гладкие прутья: недалеко от клетки тлел большой костер, и четыре женщины с разных сторон ворошили резными палками угли. Чуть дальше, почти на опушке леса, виднелось несколько землянок, рядом с которыми занимались своими делами плохо одетые люди. Лучше всего Юре была видна девица в латаном платье, чистящая котел. Недалеко от землянок паслись два коня, и стояла старая телега. Юра попытался подтянуться немного повыше и повернуться в другую сторону, чтобы рассмотреть все, как следует, но только выругался: в одном положении он пролежал долго, и шея затекла.

— Пить хочешь?

— Собака! — от неожиданности Юра дернулся назад и стукнулся затылком так, что из глаз чуть искры не посыпались.

В дальнем от него углу, вытянув ноги между прутьев, сидел самый настоящий степняк. До их деревни доходили только истории одна невиданней другой, и никого из этого кочующего народа не встречал даже дед. Степняк внимательно смотрел на Юру своими темными раскосыми глазами и ждал ответа.

— Эм, да, хочу.

— Вон там, — он указал куда-то в правый от Юры угол.

Там и правда стоял наполовину пустой ковш с водой. Кряхтя, как столетний старик, Юра подтянул его к себе и выпил все в пару глотков. Вода была теплой и потому противной, но выбирать не приходилось. Оставив кувшин в сторону, Юра вытер губы и вновь обратил внимание на степняка. Тот вроде бы равнодушно наблюдал за Юрой.

— Где мы? — Юра закрутил головой, осматривая окрестности.

— У солнцепоклонников, — ответил степняк. — На закате нас принесут в жертву их богу.

— Что?

Степняк наклонил темноволосую голову к плечу и повторил:
— Нас на закате принесут в жертву солнцу.

Честно говоря, Юра не очень в это поверил. Язычники были далеко — если вообще еще были, а больше и некому. Ну не может же, в самом деле… Степняк не выглядел даже плохим шутником: тон у него был обыденный, лицо — спокойное. Будто о каком-то пустяке сообщал.

— Ты же не серьезно это? — попробовал еще раз Юра.

— Серьезно.

И правда серьезно. Но Юра в это все еще не верил. Казалось бы, вон люди в землянках, вон четыре старухи, сидящие с разных концов света, вот клетка (из чего она, кстати?), вот степняк с усталым лицом. Юра потер лицо и вздохнул.

— Ну ладно, как мы будем отсюда выбираться?

Лицо степняка сделалось совсем мрачным.

— Можешь попытаться, когда поведут на жертвоприношение.

— А раньше? Пробовал сломать решетку?

— Она из костей и довольно прочная.

— В смысле «из костей»?

Юра оторопело уставился на до ужаса спокойного степняка. Тот постучал пальцем по одному из белых прутьев.

— Тех, кого принесли в жертву до нас.

Юре стало дурно. Он отодвинулся поближе к степняку, но пол клетки был тоже из костяных прутьев, и не касаться этой мерзости не получалось. Вот теперь Юра действительно испугался. Клетка была достаточно большой, чтобы два человека находились в разных ее концах, не касаясь друг друга. Кости были примерно одного размера. Сколько же людей было под ними? Игнорируя мерзкий холодок, Юра заставлял себя думать.

— Слушай, — начал он через некоторое время, — а если попытаться перевернуть клетку? Мы с тобой ее просто раскачаем и уроним. Она может сломаться.

— Хорошая мысль, — теперь степняк был мрачнее тучи. — Только вряд ли получится.

— Почему? — Юра окинул его оценивающим взглядом. — Ты выглядишь довольно крепким.

Вместо ответа степняк чуть поддернул вверх широкие штаны, и Юре открылись его ноги: левая была опухшей, под щиколоткой и вверх тянулась уродливая синяя полоса. Юру передернуло. Степняк спокойно поправил штаны и вернулся в прежнюю позу. Некоторое время они молчали, смотря в разные стороны. Со степняком у Юры еще был шанс на побег. Они могли бы вместе придумать какой-нибудь план и спастись, но одному ему это было не под силу. Еды им вряд ли принесут, а воду можно было втолкнуть в клетку по-разному, и не открывая ее. Юра на пробу, преодолевая отвращение, налег на прутья, но они даже не шелохнулись. Пинки помогали еще меньше. Какой-то проходивший мимо парень бросил на Юру удивленный взгляд, что заставило его замереть и проводить солнцепоклонника глазами до самых землянок.

— Ты должен радоваться, что получишь благословение солнца, — сказал степняк.

Юра резко обернулся.

— Радоваться? Меня убьют!

Он пожал плечами.

— Они считают это освобождением.

— Вот пусть сами и освобождаются! — отрезал Юра и сел, положив локти на согнутые колени.

— Они бы и рады, да жрец не разрешает, — сказал степняк. — Они завидуют нам. Мальчик, который приносит еду, жалуется, что у них теперь даже самосожжение под запретом.

Юре не хотелось всего этого знать. Омерзительный бог и омерзительные люди.

— А чего им запретили? — буркнул он.

— Мало их. Если никто не будет поить солнце кровью, то оно погаснет. Вот и крадут других людей.

Юре по-хорошему нужно было замолчать и придумывать план побега, но хотелось только чтобы он сейчас открыл глаза и очутился у себя дома. Рассказал бы деду страшный сон, перебирая шерсть млеющей кошки, поел бы и пошел гулять. Мгновение слабости будто вытянуло из него все кости. Это ведь не может быть правдой. То, что сейчас происходит!

Его вялой руки коснулись чужие пальцы, и Юра поднял глаза на немного придвинувшегося степняка. В этот момент его настигло какое-то неописуемое чувство, которому сложно было подобрать название. В едва знакомом человеке без имени он увидел самое близкое существо на целом свете. От этого почти перехватило дыхание. Наверное, такое могло дать только ожидание неотвратимой смерти. Юра без сомнений, все еще охваченный странным чувством единения, обхватил смуглые пальцы и несильно пожал.

— Юра.

— Отабек.

В глазах Отабека он видел отражение своих чувств, и это опьяняло. Не отпуская пальцев, Юра придвинулся в ответ и тоже выпрямил ноги. Теперь он мог видеть, как пяткой здоровой ноги Отабек медленно водит по земле.

— Это они тебе, ну, ногу?

Он покачал головой.

— Сам. Пытался сбежать.

— Давно?

— Четыре дня назад.

Юра тихо присвистнул. Наверное, это было очень больно. Да и сейчас должно болеть. Когда Юра сломал ногу, прыгая с соседской яблони, первое время хотелось выть.

— Слушай, как ты вообще к ним попал?

— Видишь того гнедого? — Отабек кивнул на коней. — Мой. Нес вести своему командиру, остановился напоить коня, а дальше ничего не помню. Очнулся уже в этой клетке.

— А мы в прятки играли. Я в поле хотел спрятаться. Забежал туда, а дальше как у тебя.

Отабек выглядел как человек, который хочет что-то рассказать, но не решается. Наконец, он вздохнул и заговорил:
— Тут другой был откуда-то издалека. По-вашему говорил плохо, а моего языка совсем не знал. Мы тогда пробовали бежать вместе. Случайно закрыл меня собой.

Юра не знал, что нужно сказать. Утешение выглядело бы глупо, да и не умел он этого делать. Отабек не выглядел печальным или злым — скорее смирившимся. За все время, проведенное в клетке, он, наверное, уже успел не только планы побега обдумать, но и примириться с неизбежностью смерти. Юра не мог этого понять: в нем все еще жила надежда на чудесное спасение. Пусть не их силами, но все же.

— Как его звали?

— Не знаю. Я не спрашивал.

Наверное, их тоже посетило это чувство единения. На миг Юра представил, что сейчас Отабек умрет, и сердце ухнуло куда-то в пятки. А затем ему стало страшно уже от собственных ощущений. Они, едва знакомые друг с другом люди, прилежно ждали заката и чувствовали себя давними приятелями. Если бы сейчас кто-нибудь попытался оскорбить Отабека, Юра бы без сомнений бросился на его защиту и был уверен в том, что в обратном случае тоже ее получит. Это пугало и окрыляло одновременно. Постепенно на Юру снизошел странный покой. Все будет хорошо, что бы ни говорил ему разум. Они обязательно спасутся и вернутся домой, нужно только подождать: их ищут. Юра сполз чуть ниже, положил голову на Отабеково плечо и глубоко вздохнул. Пальцы скользнули в ладони вверх и сцепили их руки в замок. Юра смотрел, как солнце медленно клонится к закату.

***

Он и сам не понял, в какой момент спокойного созерцания принялся рассматривать не небо и не суетящихся снаружи людей, а белые прутья. Между собой кости были перетянуты каким-то коричневым материалом, и если бы у Юры был кинжал, то можно было бы попробовать его разрезать. Или расшатать. Юра глянул на солнце: уже давно перевалило за полдень, но время до заката еще было. Если поднатужиться, то может и получиться. За ними никто толком не следил, и поблизости были только бабки, которые даже не смотрели в их сторону. Шанс на то, что побег обнаружат не сразу, был неплохим.

Оставалась одна проблема: Отабек. Юра сомневался, что он сможет нормально передвигаться с больной ногой, а выбраться из клетки через лаз вообще могло быть практически не по силам. Бросать его тут Юра, разумеется, не собирался.

Свободной рукой он ощупал позади себя стыки, нашел самый неплотный и, ухватившись чуть повыше него, стал расшатывать. Отабек заметил его движения, но ничего не сказал, продолжая отрешенно смотреть вдаль. Вскоре пришлось отпустить его руку и перевернуться, что работать эффективнее. Запястья быстро устали, к тому же снова захотелось пить, но Юра упорно тянул кости в разные стороны. Отабек переполз так, чтобы закрыть собой Юру, и стал мычать какую-то песенку, когда соединения начали потрескивать.

Первое крепление развалилось абсолютно неожиданно, и с силой тянувший кости Юра едва не завалился назад. Он оперся на спину Отабека, перевел дух и взялся за следующее. Нужно было расширить дыру так, чтобы в нее смогли пролезть они оба.

К тому моменту, как обливающийся потом Юра закончил, солнце уже почти висело над горизонтом. Жители деревни, спасавшиеся от дневной жары, начали больше выходить наружу, и это было плохо, однако на них по-прежнему практически не обращали внимания. Юра повернулся к Отабеку и сказал:

— Я полезу первым и помогу тебе с той стороны.

Но Отабек покачал головой.

— Беги один.

— А ты? — спросил Юра.

— Со мной тебе не уйти далеко, нас догонят. Я вот с этим, — он кивнул на больную ногу, — убежать не смогу.

— Ты... ты сдался? — зло прошептал Юра.

Отабек вздохнул.

— Послушай...

— Нет, это ты послушай! У тебя есть вторая нога, так что давай выбираться, пока за нами не пришли.

— Если ты меня не оставить, — жестко сказал Отабек, — то никогда не вернешься домой.

Умом Юра это понимал, но сердце сжималось только от одной мысли, что ради собственного спасения придется оставить человека на смерть. Он не хотел выбирать между совестью и жизнью. У Отабека был тяжелый и почти злой взгляд, а руки, подталкивающие к дыре, казались совсем грубыми. Наверное, все-таки он бы прав: если была возможность сбежать хотя бы одному, то упускать ее было бы глупо. Юра широко распахнул глаза, будто хотел впитать целиком образ Отабека, затем резко подался вперед, обнял и так же резко отпустил.

— Расскажи обо мне кому-нибудь, — сказал напоследок Отабек.

Боясь не справиться с голосом, Юра просто кивнул, огляделся, дожидаясь, когда все уйдут, и почти выпрыгнул наружу. Он не представлял, в какой стороне находится его дом, но путь его все равно лежал через лес — единственное укрытие. Постоянно оглядываясь, пригнувшись к земле, он добрался до опушки. Сердце бухало о грудь так, будто собиралось пробить ее насквозь. Скрывшись за первыми деревьями, Юра осторожно перевел дух и последний раз оглянулся. Отсюда клетку было видно плохо, но черную неподвижную фигуру он все–таки рассмотрел. Думать об этом было нельзя, и Юра побежал глубже.

Пропажу обнаружили слишком быстро: Юра буквально тут же услышал нарастающий в поселении шум и крики. Рано! Он не имел ни малейшего понятия о том, в какую сторону двигаться, поэтому для начала счел разумным не идти прямо, и резко свернул налево. Впереди темнели высокие кусты, выросшие вокруг давно поваленного дерева. Нужно было держаться к таким местам поближе, чтобы в случае чего спрятаться. На некоторое время Юра замер, вслушиваясь в крики: заходили сзади и справа — будто знали, что он где-то тут. Юра осмотрелся и побежал на запад.

Ориентируясь по перекличкам язычников, Юра петлял, как заяц, и вскоре уже не был уверен, в какую сторону бежит, поэтому почти не удивился, когда выскочил прямо на пустое поселение. Отсюда, к счастью, не было видно клетки Отабека. Юра внимательно огляделся, выискивая укромный уголок, где сможет переждать погоню. Как назло, все укрытия казались ему слишком ненадежными. Согнувшись почти пополам, он бежал вдоль поселения, но у них не было даже хороших сараев.

Поселение заканчивалось около небольшой вытоптанной поляны, прямо в центре которой стоял плоский камень. Здесь голосов не было слышно совсем, поэтому Юра решил перевести дух где-нибудь на опушке. Он нашел подходящее место и спрятался.

В какой-то момент часть людей вернулась в поселение, и Юра хотел бежать дальше, но совсем близко послышались негромкие переговоры. Обхватив колени руками, он сжался в комок и затаил дыхание, моля всех святых, чтобы никто не заглянул в эти кусты. Чем ближе звучали голоса, тем сильнее стучало сердце Юры.

Когда голоса стали отдаляться, он глубоко вздохнул и уже собрался бежать дальше, но тут какое-то движение на поляне привлекло его внимание. Два огромных мужчины под присмотром опрятного мальчика практически волокли на себе Отабека. Юра застыл, будто примороженный к земле, и широко распахнул глаза. Отвратительное чувство вины впилось в сердце острыми когтями, и заглушить его не получалось. Отабек выглядел так же, как и до побега Юры, только теперь с него сняли серую рубаху, оставив одни штаны. Мальчик — видимо ученик волхва — указал рукой на камень; мужчины посадили Отабека рядом, а сами застыли по бокам. Отабек сидел спокойно, даже почти не двигаясь, неловко выпрямив больную ногу. Юра мысленно кричал себе, что пора уходить и что дальше не будет ничего хорошего, но тело будто жило своей жизнью.

Через некоторое время на поляну начали подтягиваться поселенцы. Они становились в одном им известном порядке вокруг камня и Отабека, образовывая широкий круг. День близился к концу: поляну заливал густой предзакатный свет. Когда на поляну, опираясь на резную палку, вышел старый волхв, поселенцы встали на колени и взялись за руки. Волхв шел медленно, но никто не выказывал нетерпения. Один из стражей Отабека по кивку ученика сел в круг к остальным. Отабек размял руки и пересел поудобнее.

Едва волхв ступил в круг, поселенцы затянули негромкую песню, слова которой Юра разобрать никак не мог. Волхв вскинул сухую морщинистую руку, и голоса мгновенно стихли. Страж попытался поднять Отабека, но тот тряпичной куклой обвис в его руках и помогать явно не собирался. Тогда страж просто обхватил его грудную клетку и почти закинул на камень. Внутри Юры будто все перемешалось: он только сейчас начал понимать, почему все собрались именно здесь. Камень был большим, но ноги Отабека все равно свесились, и это, наверное, было чудовищно больно. Однако Отабек все еще молчал. Волхв подошел к нему почти вплотную, вскинул руки и сказал:

— О, великое и многомудрое Солнце, мы кланяемся тебе, — коленопреклонные люди почти коснулись головами земли. — Мы возвращаем тебе заблудшего сына! Прими его и живи!

У Юры в горле застрял крик ужаса. Люди вдруг начали что–то бормотать и раскачиваться. Их бормотание подхватил волхв, и в его морщинистой руке блеснул кривой нож. Он подошел к Отабеку слева и поднял руку; теперь Юра не выдержал. Он не хотел слышать или видеть того, что произойдет, но не мог даже моргнуть. Все его тело затопил ужас такой силы, что хотелось кричать. Все это не может так закончиться. Не может!

Волхв резко опустил нож, и Юра опрокинулся в небо. Время будто замедлилось. Он видел, как постепенно ушло напряжение из тела Отабека, а затем с камня свесилась смуглая рука.

Юра смотрел на эту руку и надеялся, что произойдет чудо, как в сказке. Что сейчас Отабек встанет, и они убегут. Не бывает так, чтобы в один момент человек был, а в другой — уже нет. Только не Отабек. На желтоватую землю с камня потекло несколько красных ручейков.

Когда страж подошел к Отабеку и потянул его на землю, Юра даже не шелохнулся. Он все еще не мог поверить, что такое возможно. Что можно просто убить человека ради того, чего не существует. А потом его едва не сшибло с ног все то же чувство вины. Он мог бы настоять на своем, и они бежали бы вместе. Тогда Отабек был бы жив, и его кровь не стекала бы с темного камня. Рано или поздно они добрались бы до добрых людей и попросили о помощи. Отабеку бы залечили ногу, дали нового коня и отправили домой, а через много лет они с Юрой встретились бы на какой-нибудь ярмарке.

Юра зажал рот рукой, чтобы заглушить собственный крик. Перед глазами все еще стояла обмякшая смуглая рука, свесившаяся с камня. Всего этого не случилось бы, если бы Юра не испугался. Он даже не попытался ничего придумать, чтобы помочь им обоим, дал человеку умереть на жертвенном камне. Сидел в кустах и молчал. Никогда еще вина не превращалась в монстра, поедающего Юру изнутри. Он снова обхватил колени руками и опустил голову, борясь с подступающими слезами. Впереди его ждала долгая ночь.

***

Юра вернулся домой и рассказал обо всем деду. Вскоре пришли вести о том, что языческое поселение нашли и сожгли, а жертвенный камень раскололи. Юра прожил долгую жизнь, но до самой смерти ему снился случайный знакомый, которого он оставил умирать.

@темы: фанфикшн-наше все))), юрцы

---

Название: Ракушки и полцарства в придачу
Автор:  Heimdallr.
Бета:  Адская_Гончая
Размер: 3 317 слов
Персонажи: Юрий Плисецкий/Отабек Алтын, Мила Бабичева, Виктор Никифоров/Юри Кацуки, упоминаются Николай Плисецкий, Георгий Попович, Яков Фельцман и Лилия Барановская
Категория: слэш
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Предупреждение: степная!АУ, очень условные кочевники в очень условной степи
Краткое содержание: За руку и сердце Отабек пообещал захватить все земли до моря.

О том, что Отабек — княжий сын — смотрит на него, Юре несколько лет назад сказала едва сдерживающая смех Мила. Они тогда встали около небольшой реки. Был самый разгар лета, на небе — ни облачка, только золотое солнце да черные точки птиц. Степь окончательно выгорела, став из зеленой жухло-желтой на многие версты вокруг. Сразу по остановке они с Милой взяли кувшины и направились к вьющейся змеей реке. Но вода оказалась противно-теплой. В такой бы купаться. Но купаться они пойдут потом, когда расседлают коней и установят юрты.

Юра забрал у деда большой кувшин, подождал спешащую к нему Милу и спустился к реке. За спиной по-родному шумело становище. Юра оглянулся, выискивая деда, но в очередной раз столкнулся взглядом с княжьим сыном. Он стоял около отца, поглаживая по шелковой гриве своего коня, и смотрел так, что внутри у Юры все переворачивалось. Под этим взглядом он застыл и не смог сдвинуться, пока Отабек сам не отвернулся. Юра отряхнулся, будто от воды, развернулся и едва ли не в лицо получил хихиканье от румяной Милы.

— Чего?

Она помотала рыжей головой, но улыбаться не перестала.

— Да чего тебе надо, баба?

— Нет, ничего, — сказала она и с важным видом спустилась к реке. — Совершенно.

Тех девчонок, которые не умели махать мечом или стрелять из лука, бить было нельзя — это дед вдолбил ему в голову прочно. Но порой Мила бесила так, что очень хотелось. Юра поудобнее перехватил кувшин и спустился вслед за ней. Над рекой уже несся плеск, смех и детские крики. Юра зачерпнул в кувшин до самого края, поднатужился и забросил его себе на плечо, которое тут же промокло. Мила все еще улыбалась, стреляя в его сторону косыми взглядами. Бить девчонок было нельзя, а вот про обливание водой никто не говорил.

Видимо, что-то такое отразилось на его лице, потому что Мила сделала большие глаза.

— Ладно, ладно, только не ругайся, Юрочка, — они поднялись наверх, и только после этого она горячим шепотом продолжила: — Ты княжичу приглянулся. Вон какими взглядами тебя охаживает.

Юра споткнулся о собственную ногу и едва не опрокинул кувшин, но устоял. Однако немного воды все-таки плеснуло в сторону — прямо на идущих впереди девчонок. Они шарахнули в стороны и завизжали так, что заложило уши; Мила наконец расхохоталась, а Юра не удержался и мотнул кувшин в ее сторону. Смех превратился в новый визг. Юра крепко обхватил кувшин с остатками воды и припустил к становищу.

— А ну иди сюда, ты! — полетел ему вслед крик Милы.

Но Юра уже вбежал в толпу и быстро завилял между лошадьми и разворачивающимися юртами. Получив неполный кувшин, дед мягко пожурил Юру, однако его слова прошли мимо ушей. Что значит «приглянулся»? Глупость какая.

***

К полуденному пеклу становище затихало. Слишком жарко и лениво было что-то делать под большим палящим солнцем, и все заботы откладывались до вечера. Взрослые уходили в юрты — занимались домашними делами или друг другом, а дети высыпали к стремительно прогревающейся реке. Юра на правах старшего должен был остаться дома, чтобы с Яковом учиться северной грамоте, но сегодня тот лишь отмахнулся и ушел с дедом в соседнюю юрту. Юра решил, что со всеми оставшимися делами справится уже по прохладе, и засобирался купаться.

Их юрта стояла почти на краю становища, и чтобы дойти до реки, можно было просто обогнуть его слева, но Юра решил сделать огромный крюк через центр: ближе к обеду прибыли гости с востока. Они приезжали нечасто, но всегда с множеством даров и в диковинных одеждах. Все племя бегало посмотреть на красивых чужаков, привозящих с собой легкие ткани, деревянные книги, украшения и угощения. Юра надеялся, что в такую жару любопытных будет мало.

У самого княжеского шатра стояли две телеги, груженые восточным добром, и рядом с ними зевали разморенные стражники. В обычное время они погнали бы Юру, едва его выгоревшая льняная макушка показалась бы из-за юрт старейшин, но не в этот раз. Немного помявшись и убедившись, что никто кричать на него не собирается, Юра подошел еще ближе. Цветные ткани лежали большими рулонами: красные, синие, зеленые, с большими красивыми узорами, с тонкой вышивкой и простые. Вокруг княжеской юрты носилась, перекрикиваясь, прислуга, из-за дел даже не смотревшая в сторону телег. А Юре невыносимо хотелось подойти и потрогать эту ткань. Наверное, она была мягкой, как овечий пух.

Влажный толчок в плечо вывел Юру из зачарованного оцепенения. Он машинально коснулся места удара и скривился: мокро и липко. У ног валялся надкусанный оранжевый плод. Юра поднял злые глаза и встретился взглядом с княжной Айгуль. Она смотрела нагло и насмешливо, взвешивая в маленькой ладошке еще один плод. Позади нее с обеспокоенным лицом что-то лепетала нянька, но Айгуль не обращала на нее внимания.

— Ты, северянин, не должен быть здесь, — звонким детским голосом сказала она и метнула следующий плод.

Юра быстро пригнулся, подхватил с земли уже упавший, нарочно раздавив его еще больше, и метнул в ответ. Он не целился, просто хотел напугать зазнавшуюся девчонку, но плод попал ей по лбу, брызнув остатками сока и мякоти. Они застыли друг напротив друга в почти одинаковом потрясении. Затем личико Айгуль скривилось, и она громко заревела.

— Что ты наделал! Что ты наделал! — запричитала нянька, разворачивая рыдающую княжну к себе и вытирая подолом перемазанное лицо.

На плач и крики начали подтягиваться слуги и зеваки. Юра стоял столбом и не мог вымолвить и слова. Если бы он промахнулся, то ничего бы не случилось. Княжна бы просто покричала и ушла. Но теперь его могли наказать. Дед этого не переживет. Да ну какого лешего! Юра опустил голову, завесив волосами глаза, и сжал руки в кулаки. Не он первый начал! А этой малявке надо было показать, что даже если она дочь князя, это не значит, что можно кидаться едой во всех прохожих.

— Что тут происходит?

Голос прозвучал практически за спиной, и Юра резко обернулся. В паре шагов от него остановился Отабек. На нем была праздничная восточная одежда, и волосы были собраны в высокий куль. Отабек скрестил руки на груди, переводя взгляд со всхлипывающей Айгуль на хмурого Юру. Княжна вытерла тыльной сторой ладони нос и бросилась к брату.

— Он кинул в меня... этим, — она указала на второй плод, валявшийся неподалеку. — Не этим, а другим. Он оскорбил меня!

— Да это она все! — не выдержал Юра и ткнул пальцем в Айгуль. — Я стоял, никого не трогал, а она в меня этим кинула!

Отабек отнял сестру от себя и, немного наклонившись, заглянул ей в глаза.

— Ты меня не обманываешь, Айгуль?

Что-то было в его взгляде такое, от чего стало не по себе даже Юре. Айгуль же залилась краской, опустила глаза и всхлипнула. Отабек вздохнул, покачал головой и выпрямился.

— Что мы говорили насчет твоего поведения? — Айгуль молчала, и Отабек продолжил. — Матери рассказывать не стану, ты сейчас же извинишься и пообещаешь, что не будешь бросаться в людей едой.

Айгуль насупилась, но послушно повернулась к Юре и буркнула извинение. Юра отмахнулся и извинился в ответ: в конце-концов, она была всего лишь маленькой скучающей девочкой. Он сам, когда был совсем мелким, и не такое творил от скуки. Отабек удовлетворенно кивнул и вновь обратился к сестре:

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Тогда иди отмывайся. Как ты очаруешь того посла со слипшимися волосами?

Айгуль широко распахнула вмиг высохшие глаза, и ее щеки вспыхнули. Затем она подобрал платье и рванула к няньке, которую тут же потащила в сторону реки. Отабек смотрел им вслед, и в его глазах была улыбка. Солнце блестело на игле, удерживающей железный обруч вокруг куля, путалось в темных волосах. При взгляде на такого Отабека в груди у Юры екнуло.

Как все разошлись по своим делам, а фигура Айгуль скрылась за юртами, он обернулся к Юре и спросил:

— Все хорошо?

Прогоняя минутное наваждение, Юра тряхнул головой и отвел глаза в сторону телег.

— Все нормально. Она в плечо попала.

— Я посмотрю?

Юра считал это довольно бессмысленной затеей, но все же повернулся к Отабеку спиной и на всякий случай указал на подбитое плечо.

— Да, я вижу.

Прикосновение стало для Юры такой неожиданностью, что он крупно вздрогнул. Ощущение чужих пальцев тут же исчезло.

— Извини, — сказал Отабек. — Тут мякоть оставалась.

— Ничего.

Юра развернулся к Отабеку, и они оказались почти нос к носу. Отабек сделал шаг назад и неожиданно протянул руку.

— Ты будешь со мной дружить или нет?

Юра колебался не слишком долго. Он помнил слова Милы, помнил и тот взгляд, но Отабек предлагал дружбу, а не что-то еще, и отказать ему было очень сложно. Юра пожал ладонь и улыбнулся.

***

Великая степь, в которой он родился и вырос, по словам деда, была большой, а по ощущениям Юры и вовсе необъятной. Куда бы они с племенем не шли, везде была только она. Иногда им встречались другие кочевники, и у них все было точно так же, как у своих, но все равно по-другому: другие боги, меньше их, северян. Виктор как-то рассказывал, что в других племенах освобожденным северянам были не очень рады, и они возвращались домой. Им повезло оказаться там, где предыдущий князь был наполовину северянином, поэтому все освобожденные могли выбирать. Их, оставшихся, было человек триста — капля в море по сравнению с кочевниками.

Дед еще помнил, каково жить в деревянном доме на одном месте, а вот Юра этого уже не знал. Он и представить себе не мог, как это — не видеть над собой небесный купол и не понимать, что говорят другие (послы от северян рассеянно хмурились, когда с ними заговаривали на степном языке). Кочевую жизнь он не променял бы ни на что на свете. А когда-нибудь, после того, как станет мужчиной и все начнут его слушать, Юра займет место в княжьем совете и наконец уделает Виктора. Это было его мечтой, с которой он жил с того самого момента, когда Виктор начал зазнаваться и не держать обещаний.

С этой мечтой он дожил до того момента, как князь отправил на запад трех своих сыновей. Им предстояло дойти до самого края степи и дальше — к морю, чтобы подчинить своей воле жителей тех краев. Ради этого их племя объединилось еще с пятью и собрало огромное войско. Гоша, видевший его, рассказывал, что юрты стоят до самого горизонта. Юре тоже хотелось посмотреть, но он еще не прошел обряд совершеннолетия.

Зато проводить княжичей с войском пришло все племя. Оно толпилось в два ряда, оставляя колею для уходящих. Юра вклинился в толпу и ужом завертелся между галдящими людьми, подбираясь поближе. Продвинуться удалось всего на пару рядов, а потом толпа стала такой плотной, что Юре оставалось только вставать на носочки и ругаться сквозь зубы. Он не видел, как по колее шло войско, определяя происходящее только по возбужденному гудению толпы.

В какой-то момент она взорвалась выкриками и начала метаться. Юру закачало вместе с ней. Из обрывков разговоров он понял только, что кто-то из княжичей остановил коня и слез. Внезапно люди начали волнами расходиться в разные стороны, и Юра хотел отхлынуть вместе со всеми, не особо понимая причину, но сразу несколько рук толкнули его вперед, прямо на приближающегося княжича. Когда в сторону отступил последний человек, Юра оказался нос к носу с Отабеком. На нем был восточный доспех, из-за плеча торчал лук, черные волосы были заплетены в блестящую косу. Он смотрел на Юру как в тот раз, пару лет назад у реки, и от этого взгляда внутри все дрожало. Толпа перешла на шепот, а затем и вовсе затихла. Отабек протянул Юре руку ладонью вверх.

— Когда я завоюю земли до моря, ты дашь мне руку или нет?

Тишина над становищем висела такая, что можно было расслышать крики птиц высоко в небесах. Юра смотрел на протянутую ладонь в перчатке, а в голове была совершенная пустота. Отабек не двигался, ожидая ответа. Юра поднял на него глаза и сказал первое, что пришло на ум:
— Сначала завоюй.

И будто порвалась тетива. Толпа вновь ожила, загудела, зарокотала и заискрила смехом. Отабек серьезно кивнул, будто принимал вызов, и пошел обратно. Люди начали затягивать дыру, а Юра почему-то оказался прямо у колеи, смотрящим в широкую спину, покачивающуюся от конского хода, пока она не скрылась из виду. Даже возвращаясь к деду, он зачем-то пару раз оглянулся.

С тех пор в жизни Юры все непоправимо изменилось. Еще вчера он был одним из местных северян, а теперь его провожали глазами, куда бы он ни пошел. Мила перестала хихикать и тоже смотрела, но с каким-то чисто женским умилением, от которого Юру воротило еще больше. Княжеская прислуга начала с ним здороваться, а княжны — улыбаться. Даже дед вел себя по-другому! Он будто решил опрокинуть на Юру всю свою заботу и ласку. Последний раз подобное Юра видел, когда выдавали замуж Любаву, и ему это все категорически не нравилось. Какого лешего? Он ничего не обещал! Земель до моря ого-го сколько! Да даже если Отабеку и удастся их завоевать, то опять же Юра ничего не обещал, как бы ни звучали его слова.

Но, казалось, это было очевидно только для него одного.

***

Так почти минуло первое лето. За это время мало что изменилось. Разве что вернувшийся с востока Виктор привез с собой дары тамошнего князя, рабов и Юри Кацуки. Кацуки не говорил на известных Юре языках, но был обучен грамоте едва ли не лучше, чем княжеский писец. Прознав про это, князь сделал его учителем всей своей семьи. Как в итоге за низким столиком оказался Юра, было большой загадкой даже для него.

Он старался как мог, но вместо красивых иероглифов, которые выходили из-под кисти Кацуки, у него получались только каракули разной степени уродливости. Когда они только начали заниматься, Кацуки говорил, что каллиграфия должна приводить разум и чувства в порядок. Наверное, у него она действительно приводила что-то в порядок, но Юра бесился только сильнее. Читать у него получалось намного лучше, чем писать.

— Ну ты же хочешь войти в совет, Юрио? — сказал Виктор, когда Юра имел неосторожность об этом заикнуться. — А когда войдешь и в княжескую семью, цены тебе не будет.

— Ой, замолчи!

Благодаря Якову с Лилией он уже хорошо писал и читал на северном языке, а вот восточный давался ему тяжело, хоть Кацуки и не выказывал недовольства.

Когда кисть в очередной раз пошла не в ту сторону, в которую ее направлял Юра, он громко выругался, смел пергамент со стола и откинулся на пестрый ковер. Через шанырак было видно затянутое светлыми облаками небо, такое близкое, что казалось, его можно достать рукой.

— Юрио? — послышался тихий стук кисти, шорох одежды, а затем в поле зрения появилось обеспокоенное лицо Кацуки. — Все в порядке?

— Нет, — буркнул Юра.

Кацуки немного отодвинулся, но все еще маячил где-то на периферии зрения. Юра смотрел на небо и собирался с силами. Сейчас остынет и вернется к письму. Когда неожиданно полог отдернулся, и в юрту влетел Виктор, вздрогнули они оба.

— От княжичей гонец!

Юра подскочил быстрее, чем успел сообразить. Перед внутренним взором вновь мелькнула широкая спина. Это было первая весть с запада.

— Что они передали? — Кацуки был настолько же спокоен, насколько неспокоен Юра.

Виктор сел рядом с ним, глянул на валяющийся у ног Юрин лист и ответил:
— Они пересекли Великую степь и захватили первый город.

Сердце Юры забилось часто-часто, однако он проглотил рвавшийся наружу вопрос: кто погиб? Но Виктор одарил его всепонимающим взглядом и сказал:
— Все княжичи живы.

Что-то внутри Юры лопнуло, и он почувствовал невиданную легкость. День сразу стал лучше и ярче. Если так подумать, то и иероглифы не так сложны, нужно только приложить чуть больше усилий.

***

Гонцы приходили каждые несколько месяцев, чтобы сообщить об очередном осажденном или захваченном городе. И каждый раз Юра с замиранием сердца впитывал всю информацию. На третьем году погиб средний княжеский сын, на четвертом — старший. Отабек был пару раз ранен, но ничего серьезного. Племена продолжали продвигаться на запад, и иногда от них в степь приходили телеги, груженые добром.

На шестое лето гонцы приходить перестали. Юра по нескольку раз за день, во время домашних дел или на уроках с Яковом, Лилией или Кацуки, оглядывался на запад, выискивая усталую фигуру почти загнавшего коня гонца или прислушиваясь к разговорам окружающих. Но все было тихо.

За эти шесть лет Юра вытянулся почти на две ладони. Он уже хорошо писал и говорил на нескольких неродных языках; иногда помогал княжескому летописцу, поэтому часто оказывался на племенных советах.

Юра почти достиг того, к чему так стремился, но все же не чувствовал ни удовлетворения, ни покоя. Каждое утро вставал и смотрел на запад, но ничего не происходило. Каждую ночь ему снились темные глаза и протянутая рука. Иногда эти глаза слепо смотрели в чужое небо, а залитая кровью рука лежала на неподвижной груди. Тогда Юра вскакивал, хватая ртом воздух, выходил на улицу и долго любовался низким темным куполом, усыпанным звездами.

К концу седьмого года безвестия племя пережило волнение и смирилось. Теперь спешащий по делам Юра временами ловил на себе печальные взгляды. Виктор и Кацуки вели себя нарочито беззаботно и старательно обходили опасные темы, а Мила была чересчур игрива. Только дед, сильно постаревший за последнее время, продолжал дарить ему свою любовь в той же мере. Он был единственным, кто теперь не раздражал Юру. Зачем хоронить, если еще ничего не известно? Гонцы могут не доходить по многим причинам. Обозы тоже. Внутри Юры продолжала жить непоколебимая уверенность в том, что его кошмары — просто кошмары. С этой уверенностью он вставал и ложился. Отабек был жив, и никто не смог бы его в этом переубедить.

***

На седьмое лето приехали послы из небольшого северного княжества, стремящегося заручиться поддержкой кочевников в борьбе с более сильными соседями. Совет и посольство собрались в главном шатре. Юра тоже был там; ему впервые предстояло самому вести княжеское летописание. Кацуки сидел рядом и тоже записывал, но уже для себя. Когда они с Виктором уедут на восток, все это, возможно, попадет в нужные руки и сохранится для потомков.

Северяне сидели за большим, ломящимся от яств столом и завороженно смотрели на танцующих в центре юрты девушек. Они двигались с невыразимым изяществом, и пиалы, стоящие на их головах, даже не раскачивались. Когда Мила, держащая на голове полный чайник, резко качнулась назад, кто-то из северян громко ахнул. Мила эффектным движением взяла чайник в руки и разлила чай по протянутым к ней пиалам, которые почти тут же оказались перед гостями.

Когда танец закончился, князь встал со своего места, распахнул объятия и предложил гостям угощаться. Кто-то из северян громко восхитился танцем, и ему вторило согласное гудение. Юре тоже поднесли чай. Он отхлебнул самую малость и отдал обратно. Кацуки и вовсе отказался. Их дело было писать, и пиалы на столах только помешают.

— Великий каан, — начал один из послов, когда все уважили хозяйское гостеприимство, — наш князь слышал, что шесть племен семь лет назад собрались вместе и отправились покорять западные земли. Какие вести?

Юра вскинулся, не дописав слово, и замер. Затаил дыхание и совет. Но не успел князь и вдохнуть для ответа, как в юрту влетел запыхавшийся стражник.

— Великий каан, войско возвращается!

***

Радостно галдящая толпа несла Юру за становище, но он и сам продирался вперед, в первые ряды. Невидимая рука крепко сжимала его сердце, и от волнения едва ли не тошнило. Что там? Кто там? Сколько вернулось? У них получилось? Что с Отабеком? Войско двигалось неспешно, но он готов был ждать хоть до завтрашнего утра.

Когда воины подъехали на такое расстояние, что стали видны лица, в племени началось волнение. Люди узнавали своих близких и кидались вперед. Взгляд Юры метался с одного всадника на другого, но знакомого лица видно пока не было. Плечо сжала узкая рука, и он оглянулся. Мила. Она тоже всматривалась в лица.

Отабек показался из-за спин своих воинов, когда уверенность Юры уже дала первую трещину. Он даже не оглядывался, а смотрел прямо на него, глаза в глаза. И от этого все внутри Юры пело. Жив, цел, вернулся. Победили? Нет? Да какая разница!

Подъехав чуть ближе, Отабек слез с коня, и Юра с отстраненным удивлением заметил, что стал выше него почти на полголовы. На Отабеке была чужая одежда, но доспех все тот же, хоть и изрядно побитый. Отабек больше не заплетал волосы в косу, а носил хвост. Лицо его стало заметно старше, через левую бровь и по виску шел светлый шрам. Отабек, запрокинув голову, смотрел на Юру так жадно, будто тот был его водой. От этого взгляда Юре стало горячо.

— Я дома, — сказал Отабек.

А Юра будто онемел. Его столько лет преследовали образы Отабека, живого и мертвого, что видеть его во плоти было почти чудом. Хотелось протянуть руку и потрогать доспехи, чтобы убедиться в реальности происходящего. Это не морок и не сон. Он действительно вернулся домой.

Однако Отабек расценил молчание как-то по-своему. Он снял с пояса потрепанный мешочек и достал оттуда горсть гладких камешков вперемешку с ракушками.

— На берегу моря таких полным-полно. Вода там соленая и пахнет по-другому.

Но Юра даже не взглянул на протянутую диковинку. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди, волнами накатывал жар, и, может, он заболевал. А может — просто был глупо влюблен. Юра накрыл своей ладонью протянутую руку Отабека.

— Отдаю.

@темы: фанфикшн-наше все))), юрцы

---

Бряцая доспехами

Я не хочу делать какой-то отчет об этой ЗФБ, хотя было всякое и это по сути мой первый раз в большой команде. Я нашла в ней вдохновение и новых приятных людей, встретила тех, на кого раньше только смотрела с мыслью "нотис ми, семпай", участвовала в накурах и дедлайнила, как тварь. Хотя очень обидно, что вторую половину битвы провела в больнице или дома в полубреду. Хотелось бы следить за новостями онгоингом, а не догонять уезжающий поезд.

Ну да ладно. Главное - все получилось.

Спасибо такой разной, но чудесной командочке за то, что она со мной случилась С некоторыми не прощаюсь. Надеюсь, мы скооперируемся и двинем на летнюю вместе)

@темы: фандомное побоище, юрцы

---

Решила тряхнуть стариной и заглянуть в мувиверс Марвела. Итоги таковы:

1. Мои любимые фильмы - это первый и второй сольники Кэпа и третий сольник ЖЧ. Даже так: первый сольник Кэпа, третий сольник ЖЧ, второй сольник Кэпа. На последних местах в рейтинге Стрэндж и Эра Альтрона;

2. Нежной любовью люблю Стива, из чего неожиданно вытекает пункт 5, потому что я немного больной ублюдок;

3. Везде, где только могла, зашипперила какую-то дичь: Говард/Пегги, Локи/Джейн, Клинт/Ванда, Стив/Тони/Баки (ага, именно тоницентрик). И еще батон, но этот пейринг дичью не считаю. Поскольку по большей части этого анала-карнавала текстов либо нет, либо они плохие, либо уже все хорошие зачитала до дыр, приходится сублимировать на старбаксе и стони. Пока дела идут неплохо;

4. Мой любимый фанфик по батону удалили, и я в печали великой, потому что тупая и не скачала его себе;

5. Я рил больной ублюдок и люблю портить положительных персонажей. И чем он положительнее, тем больше я люблю их темные версии. Поэтому, ну, вы поняли, НАСКОЛЬКО мне зашел Капитан Гидра. Да, это не мувиверс, однако я сгорела в пламени собственных кинков просто с одного фрейма. Правда меня понимает не так много людей, а из компании вообще никто. С грустным лицом листаю ао3 в поисках годноты с гидрокэпом.

@темы: словоблудие, я - двинутый фанат

---

Сегодня хочу просто высказаться по поводу некоторых странных вещей, которые время от времени наблюдаю в крупных фандомах.

В ЗВ - на примере Трауна. Я честно не помню, когда вообще узнала об этом персонаже, когда прочитала ТТ и вот это все. Кажется, давно. Во всяком случае, сейчас по нему я не читала только дилогию, потому что слишком стекло, мне ссыкотно, я в ТТ настрадалась и в Сверхдальнем. Короче, я знаю о Трауне достаточно. И вот когда он появился в Повстанцах, в рядах фанатов началось настоящее брожение. Я была среди тех, кто решил глянуть на новоканонного Трауна и кому он вполне зашел. Я знаю тех, кто посмотрел и сказал, что рвшный лучше. Я знаю и тех, кто принципиально отказался смотреть-читать про новоканонного. Очень много моих знакомых впервые встретили Трауна как раз в Повстанцах, а потом либо пошли читать староканонные книги и ждать новоканонные, либо остановились на сериале. Всех можно понять, это их право.

Я знаю одного человека, который впечатлился Трауном из Повстанцев настолько, что пишет с ним уже не первый фанфик. Где-то он положительный, где-то отрицательный персонаж (я вообще в корне не согласна с таким подходом к Трауну, но это опустим). Он сразу сказал, что не читал ТТ и вообще что-то, кроме вуки. Ну как бы и ладно, что в этом такого. Сериал - тоже неплохая подкормка для текстов, там есть что развить и над чем подумать. Поставил АУ относительно канона, и вообще збс, хоть в ПП швыряй.
Когда я недавно решил почитать, что там человек написал еще, то столкнулась с приосаниванием над Повстанцами и новым каноном вообще. Ну, думаю, все, человек зачел рв и заразился от олдфагов-мастодонтов. Грустно, конечно, но ладно, его дело. Насладиться текстом это мне не помешает. Как оказалась, я была не права. В шапке фанфика черным по белому было написано, что текст базируется на сериале, хоть и не следует ему полностью. Окей, допустим. Еще никто не запретил брать рвшных персонажей и пихать их в новоканон. Но по ходу чтения я понимаю, что это не староканонный, а именно что новоканонный вариант хоть и не очень хорошо выписанный. Более того, я понимаю, что староканонные книги там известны все еще только через вуки. Я снова пошла и глянула на тот комментарий, где человек нелестно отозвался о новоканонном Трауне.

Что?

То ли лыжи не едут, то ли я дурак. Кажется, принцип "сначала познакомься с явлением, а затем выноси вердикт" не так распространен, как мне казалось. В смысле, я правда не понимаю, как можно критиковать/хвалить то, с чем ты знаком только из пересказов. Я не понимаю, в связи с чем произошла такая резкая перемена. И я не понимаю, как можно презирать персонажа, о котором сам же и пишешь. Странно это все.


Не в обзоры, пожалуйста

@темы: далекая-далекая

---

Самая вулканская гифка ever. Вы только посмотрите на их лица!
Когда мне кажется, что больше любить Сарека просто невозможно, неизбежно открываются новые бездны.

@темы: Star Trek

---

И счастье, и печаль

Торжественно заявляю, что я дочитала Трауна. Тянула книгу как могла, но она все равно закончилась(
Траун - солнце, луна и звезды
Эли - отважная булочка с корицей
Прайс - женщина моей мечты
Чёрный лебедь - Нусо Эсва (???)
Восс Парк - ммммм канон

---

Без лишних слов

@темы: ледовое побоище

---

Что я хочу сказать.
Во-первых, жду завтрашнего дня, как манны небесной, потому что мы с другом будем смотреть новые серии Дискавери, которые местами орущий фандом мне проспойлерил. На счет Лорки тоже, ага. Я поорла вместе со всеми, поплакала от чисто ванговского счастья и решила, что люблю его все равно, потому что ЛоркаЛоркаЛОРКА. Про Стамеца мне ничего не спойлерили, поэтому все еще грызу ногти и страдаю.

Во-вторых, у меня закончились сериалы, и это БОЛЬ. Вот буквально недавно досмотрела Черное зеркало, и все. Может, кто что посоветует? Можно в том же духе: технологии, будущее, все дела.

@темы: Star Trek, словоблудие

---

Собираем урожай

Это мы!




А это просто клевые чуваки!

=5567916]

@темы: ледовое побоище

---

Эй, я все еще жива. И вот вам доказательство в виде нового Риза
Потому что я могу
Кажется, пора заводить отдельный тег под Риза

@темы: мужицкий дождь

---

Это должно было бы большущим макси, но у меня учеба и работа, поэтому времени хватило только на мини. Но из текста в общем-то понятно, что там нужно больше. Если бы хватило времени и сил, я бы выписала слоубилд кумыса, венегрета и запилила бы кацудон, а сцены выглядели бы совсем уместно. Вообще бы по-хорошему не стоило это выкладывать, но меня попросил один человек, которому я торчу фичок по юрцам.



Название: День Нептуна
Автор:  Heimdallr.
Персонажи: Отабек Алтын/Юрий Плисецкий, Виктор Никифоров, Мила Бабичева, Георгий Попович, всякие оп
Рейтинг: PG-13
Размер: 2 515 слов
Жанр: лагерная!ау, слэш, юст, фоновый гет
Предупреждение: канонично никакой гомофобии, праздник описан по мотивам авторского отдыха, никакого толкового сюжета, местами логические проебы
Описание: Юре не нравятся вечерние дискотеки. Юре нравится диджей.


Юре не нравятся вечерние дискотеки. На них скучно, много народу и хихикающих девчонок, которые во время медляков бросают на него игривые взгляды, ожидая приглашения. Парни приходят либо посмотреть на Милу – вожатую пятого отряда, либо поболтать с приятелями, либо просто постоять в сторонке. Юру это все не очень интересовало. Лучше поваляться на кровати и позалипать на какое-нибудь тупое видео, желательно в наушниках, потому что эта дискотека века слышна на весь лагерь. Но по вечерам Виктор гоняет всех из отрядного домика, приговаривая о пользе свежего воздуха. Так что приходится либо гулять по территории, либо идти со всеми.
Юре не нравятся дискотеки, но он все равно раз за разом на них приходит. Юре нравится диджей. Вот так иногда бывает: приезжаешь в лагерь отдохнуть и поглазеть на самую популярную девчонку смены, а в итоге залипаешь на какого-то казаха. У него модная стрижка, суровое лицо и целая коллекция крутых футболок. Его зовут Отабек Алтын, и Юра гуглил фамилию, после чего еще несколько часов мысленно хихикал, а потом решил, что она пиздата. Алтын. Золото. Круто же! Круче, чем какой-нибудь Попович (Гоша мог быть сколько угодно хорошим человеком и вожатым, но фамилия у него все равно дебильная). Так же круто, как Плисецкий.
Отабек был во втором отряде, и с Юрой они практически не пересекались: старшаки вообще жили немного по другому расписанию. Оставались только дискотеки, где Отабек всегда был за диджейским пультом и в окружении администрации. Юра обычно пристраивался где-то недалеко от сцены и завороженно наблюдал за его движениями и выражением лица, впитывая образ едва ли не всем телом, но ближе не подходил. Не потому что боялся – вот еще! – просто это было как-то, ну, что-то не то. Что же это было за «не то», Юра не мог объяснить и сам себе.
А еще у Отабека хороший вкус, и всякую сахарную попсу он включает настолько редко, насколько вообще можно. Возможно, это было вишенкой на торте или последним гвоздем во влюбленность Юры – тут как посмотреть. Мила как-то сказала, что о такой первой любви и рассказать не стыдно. Юра тогда огрызнулся в ответ, но позже все-таки согласился. Про себя, конечно. Он не доставит ей такого удовольствия.
Так что как ни крути, а Отабек охуенный. И наблюдать за ним интересно. Иногда он замечал Юрин взгляд и оглядывался. Тогда внутри у Юры на краткий миг все обмирало. Но затем Отабек отворачивался к пульту или кому-то из наблюдателей, и оставалось только ругаться на свои конечности, успевшие превратиться в желе.
Так у Юры прошла почти вся смена.

***

Последняя дискотека выпала на День Нептуна. Подготовка к нему шла заранее, девочки и согласившиеся парни ставили какое-то представление от отряда, Виктор, пышущий энтузиазмом, им в этом активно помогал, подгоняя материалы и закрывая глаза на репетиции в тихий час. Юра с самого начала дал понять, что ни в чем таком участвовать не собирается, и от него вскоре отстали.
Но все пошло по пизде, когда ближе к обеду его поймала за руку паникующая Оксанка – глава культмассового сектора отряда. Он как раз возвращался с пляжа, где пинал песок и гладкие бутылочные осколки в реку и слушал музыку. Оксанка буквально выпрыгнула на него из кустов, росших у дорожки, и выпалила:
– Юр, спасай!
От неожиданности Юра даже забыл отшатнуться. Оксанка – почти на пол головы выше него – согнулась и смотрела в глаза с невыразимой мольбой. Наконец Юра выдернул свою руку из ее ладоней.
– Что?
– Слава отравился и попал в изолятор, а у нас некому его заменить.
Так, это было что-то про постановку.
– Так забейте.
– Не можем, у него была очень важная роль!
Юра попытался ее обойти, но Оксанка вновь загородила дорогу.
– Пожалуйста, Юр.
– Нет. Виктора рядите, он будет рад.
Оксанка как-то разом сникла.
– Это было бы круто, но он уже Морской царь.
Юра не удержался и фыркнул. Виктор. Морской царь. Костюмчик у него, наверное, что надо. Впрочем, ему удавалось выглядеть какой-то фотомоделью даже в самом дурацком шмотье. Так, а кого должен был играть Слава? Этот вопрос он и задал Оксанке. А дальше все завертелось так быстро, что Юра не успел среагировать и оказался в жопе. Лицо Оксанки просветлело. Она вновь схватила Юру за руку и потащила за собой в отрядный домик.
– Народ, я нашла нам Русалочку!
Уголок массовиков-затейников встретил ее приветственными воплями и хихиканьем. Они сидели на полу в окружении ткани, цветного картона и какого-то мусора. Из-за русой макушки Марины выглянул перемазанный краской Виктор.
– О, Юрочка! Я так рад, что ты согласился!
А Юра едва не заорал. Впрочем, почему едва?
– Да вы охуели? Я не буду в этом участвовать! Я не соглашался! – он вырвал руку из крепкой хватки и попятился в сторону выхода.
Лицо Виктора мгновенно стало серьезным.
– Следи за своей речью. И участвовать ты будешь.
Он поднялся, и Юра дал деру. Но пухлая Оксанкина рука захлопнула дверь прямо перед его лицом, а на плечо легла другая – тяжелая и вся в клее.
– Ну же, Юрочка, не упрямься, – уже нормальным тоном сказал Виктор.
Юра вывернулся и ссутулился.
– Не буду.
– Тогда никакой прощальной дискотеки.
Да и не надо, хотелось сказать Юре. Ну и пожалуйста. Скукота эти ваши дискотеки, сами на них ходите. Виктор смотрел на него так довольно, что сразу становилось понятно: знает. Юра еще раз выругался, словив возмущенное аханье от кого-то из девчонок, и отвернулся.
– А почему девочку не возьмете?
Виктор развел руками.
– По традиции женские роли должны играть тоже мальчики.
Он мягко подтолкнул Юру в спину, прямо к занимающемуся кройкой и шитьем кружку. Оксанка их обогнала и хлопнула в ладоши:
– Так, у нас вновь есть Русалочка.
Марина одарила Юру задумчивым взглядом.
– Он тоньше Славы, придется все ушивать. И волосы короче.
Ира оторвалась от вырезания какой-то пестрой детали и тоже оценивающе посмотрела на Юру.
– На две косички хватит. Ушивать не будем – у нас где-то голубой тюль тут валялся. Сделаем сари.
Виктор тем временем вернулся на свое место и продолжил раскрашивать желтым корону. Юра осмотрел всех собравшихся: восемь девчонок, четыре парня, не считая него, и один сосредоточенный Виктор.
– Я не буду ничего шить, резать и так далее.
– Да без проблем, – развела руками Оксанка. – Мы все успеваем. Роль у тебя небольшая, говорить ничего не надо.

***

– Шестой отряд! – крикнула Оксанка.
Зал разразился аплодисментами. Юра смотрел на него в дырку в импровизированных кулисах и пытался унять нервную дрожь. Ему было неудобно в намотанном в несколько слоев голубом тюли, хоть под ним и была обычная одежда. Из-за убранных с лица волос казалось, что всего слишком много. Где-то на затылке из пучка волос торчали две искусственных лилии, на уши нацепили тяжелые клипсы. Со стороны выглядело, наверное, как пиздец. Теперь он ебучая Русалочка.
Отряд выносил из-за кулис очень качественные декорации: трон Морского царя, в котором угадывалось компьютерное кресло, темницу из четырех деревяшек и намотанных на них бинтов, и какую-то рамку, которая должна была играть роль окна. На сцену со сценарием вышла Оксанка, взяла со стойки микрофон и громко сказала:
– Сказка о Морском царе.
Зал затих. Оксанка глубоко вдохнула и продолжила:
– В тридевятом царстве в тридевятом государстве на дне морском жил-был Морской царь.
Виктор поудобнее перехватил трезубец, подмигнула поморщившемуся Юре и пошел к трону. Зал – в основном женская его часть – разразился восторженными криками. Еще бы! В Виктора была влюблена едва ли не половина лагеря, на чем девчонки и решили сыграть. В итоге на нем была только повязанная на манер тоги рыболовная сеть и синие штаны. Теперь на полуголого вожатого шестого отряда мог поглазеть не только седьмой и пятый, которые шли купаться на реку в то же время. Виктор сел на трон, закинул ногу на ногу и ослепительно улыбнулся. Юре хотелось врезать по этой довольной роже. Ира, стоявшая позади него, издала тихий вздох.
– И была у него прекрасная дочь – Русалочка.
Обкладывая весь лагерь хуями, Юра пошел к трону. Виктор потянулся погладить его по волосам и прошептал:
– Ты лицо-то попроще сделай. Такую принцессу ни один принц не согласится спасать. И улыбайся, улыбайся.
Юра повернулся к залу и растянул губы в кислой улыбке. Виктор еле слышно цокнул и выпрямился.
– Любил свою дочь Морской царь безмерно. Но однажды в его дворец прокрался Змей и украл Русалочку.
Из-за кулис, театрально хохоча, в черном плаще и с раскрашенным лицом, вылетел Макс. На роль злодея он в принципе подходил: выше Юры на голову и шире раза в полтора. Злодеи же должны быть больше принцесс? Издавая все те же жуткие звуки, он подбежал к Юре. По сценарию ему нужно было увести Русалочку в темницу и заставлять стать своей женой, но некстати на Макса снизошло вдохновение. Он налетел на Юру, и, прежде чем тот успел осознать, подхватил на руки. От неожиданности Юра заорал. Зал поддерживал Макса громкими воплями и свистом.
Макс крикнул что-то пафосное Виктору и опустил свою ношу за импровизированной темницей. На сцене соловьем разливалась вошедшая в раж Оксанка. Виктор патетично сокрушался о потере любимой дочери. Юра ошалевше смотрел на зал и тихо матерился. Выступление продолжалось.
В какой-то момент Юре даже стало скучно. Он сидел на бетонном полу и рассматривал зал. Выступившие отряды уже избавились от костюмов и с интересом следили за происходящим. Большинство взглядов все равно оставалось прикованными к изображающему горе Виктору. Было бы на что смотреть! В какой-т момент скользящий взглядом по зрителям Юра едва не поперхнулся: со второго ряда на него пристально смотрел Отабек. Он в постановке своего отряда не участвовал, но в музыкальном сопровождении безошибочно угадывалась его рука. Юра несколько раз моргнул, чтобы согнать наваждение. Нет, Отабек действительно не обращал внимания на сражающихся принца и злодея. Он смотрел точно на Юру. Краска бросилась ему в лицо. Какого черта? А вдруг?.. Даже от тени предположения сердце вдруг пустилось вскачь. Он поспешно отвел глаза на дальние ряды и постарался собрать себя в кучу.
– Змей повержен, прекрасная Русалочка. Ты можешь быть свободна!
От раздавшегося прямо над ним нарочито громкого голоса Юра подскочил. Серый, игравший принца, протягивал ему руку и, пользуясь тем, что стоит спиной к зрителям, корчил страшные рожи, призывающие Юру не тупить. Юра схватился за его руку, встал и пошел следом. Виктор перестал изображать глубокую печаль, буквально слетел с трона и с драматичными рыданиями повис на нем.
– Блядь, Виктор, ты ж не пушинка, – прокряхтел Юра, едва не рухнув под его весом.
Виктор тут же распрямился и с умилением в глазах взял его за руку, потянувшись второй к Серому.
– Морской царь отдал свою любимую дочь замуж за принца, и жили они долго и счастливо! – торжественно закончила Оксанка.
Ее последнее слово потонуло в аплодисментах. На вкус Юры постановка у их отряда была так себе, но зрителям виднее. За его вторую руку ухватился один из приспешников злодея, затем к ним присоединилась сияющая Оксанка, и они поклонились. Едва распрямившись, Юра со всех ног рванул за кулисы, чтобы снять с себя костюм, но перед этим успел поймать еще один взгляд Отабека. Его снова окатило жаром.

***

Первое место занял отряд Милы. Юра не мог поспорить с решением жюри: у них было действительно забавно. Сразу после объявления результатов начальник лагеря разрешил начать последнюю дискотеку второй смены. На лагерь уже опускались бархатные летние сумерки, и в траве оглушительно стрекотали сверчки. Но затем этот уютный звук потонул в ритмичной музыке. Кто-то тут же заспешил на танцпол, парочки начали постепенно разбредаться по лагерю, несколько громко переговаривающихся группок двинулось к реке.
Юра занял привычное место неподалеку от сцены. Он остался в джинсах и той футболке, в которой выступал: синей, с белым тигром. Девчонки вынули из волос цветы и невидимки, но расплетать косички отказались («у тебя у самого рук что ли нет?»), так что у него появилось раздражающее занятие на ближайшие несколько минут. Или на полчаса, потому что волосы моментально запутались. С тихими проклятиями и шипением Юра раздирал колтуны, сбрасывая на пол целые морские узлы. Иногда он не мог удержаться и бросал взгляды на колдующего над пультом Отабека. На этот раз на нем была футболка с какой-то рок-группой. А еще он слегка хмурился.
Где-то к первому медляку Юра понял, как можно разбирать колтуны без снятия скальпа, и все пошло немного безболезненнее, хоть и медленно. На первых нотах какой песни про любовь он покосился на танцпол. В этот раз все было немного иначе. Танцевать шло больше людей, девочки оглядывались чуть отчаяннее – в последнюю дискотеку хотелось успеть попробовать все. С другой стороны сцены на танцпол вышли Гоша и широко улыбающаяся Мила. Кто-то одобрительно зашумел. Они обнялись и начали медленно кружиться к центру. Юра фыркнул, отвернулся к сцене… и уперся взглядом в футболку с рок-группой. Отабек стоял прямо перед ним и ждал, когда на него обратят внимание. От его близости Юру пробрало крупной дрожью.
– Э-э-э, привет.
– Привет, – кивнул Отабек и протянул руку. – Пойдешь со мной танцевать или нет?
Несколько мгновений Юра оторопело смотрел на смуглую ладонь и зеленую фенечку на запястье. Это же ему не снится, да? То есть Отабек взял и… Юра поднял на него глаза и кивнул. Его ладонь на контрасте выглядела почти белой, когда он буквально вцепился Отабека. Тот неожиданно мило улыбнулся и потянул за собой в толпу. Охуеть – не встать. Просто охуеть – не встать.
Оглядываться на них начали моментально, но Отабека это, казалось, не заботило вообще. Он остановился, развернулся и опустил обе ладони на Юрину талию. Немного поколебавшись, Юра все же положил руки на его плечи и застыл – танцевать он не умел и как-то не хотел. Точнее хотел – вот прямо сейчас – но только потому, что его партнером был Отабек. Твою ж мать…
– Повторяй за мной, – сказал Отабек и начал медленно раскачиваться.
Вообще-то со стороны перетаптывания на одном месте выглядели довольно забавно. Но сейчас Юра ничего забавного в этом не находил. Он вцепился в черную футболку (под ладонями прощупывались неплохие мускулы) и старался не наступать на чужие ноги слишком часто. Отабек обнял его чуть крепче, игнорируя пыльные следы на своих кедах.
– Ты чего это? – осторожно спросил Юра, когда наконец совладал с бурей эмоций.
– Ты за мной всю смену наблюдаешь, – сказал Отабек.
– Больно надо, – буркнул Юра, и он снова улыбнулся.
Окей, гугл, что должен делать Юра, чтобы вызвать еще одну улыбку? Тело само собой начало расслабляться, и он сделал крохотный шаг вперед. От Отабека пахло каким-то парфюмом.
– Последняя дискотека, – сказал Отабек. – Могу я пригласить понравившегося мне человека на танец?
Юра надеялся, что после этих слов не покраснел, как рак.
– Это я тебе только сегодня?.. – он еще помнил этот обжигающий взгляд, и – серьезно? – если это так, то кто-то тут тот еще извращенец.
Отабек покачал головой.
– Нет. Несколько дней назад.
В Юре начало подниматься недоумение.
– А чего тогда раньше не звал?
К его большому удивлению Отабек отвел глаза и что-то пробубнил. На просьбу повторить он только поджал губы. Кажется, до Юры дошло. Он прыснул и спрятал лицо на Отабековом плече.
– Ты серьезно? Чего стесняться?
– Ты не представляешь, какое впечатление производишь. И я не был уверен, – сказал Отабек и вдруг бросил на него хитрый взгляд: – Колоритная Русалочка вышла.
– Ой, заткнись! – Юра хлопнул его ладонью по плечу и нахмурился: – Если бы мы не тупили…
Что именно произошло бы, он так и не придумал. Наверное, они бы встречались. Если бы хоть кто-то из них нашел в себе храбрость подойти к другому. Но откуда ж Юра знал? А Отабек знал, но стеснялся. Уверенности ему хватило только на последнюю дискотеку. Вот идиоты.
Юра положил подбородок ему на плечо и глубоко вздохнул. Он едва давил улыбку, когда ловил взгляды нетанцующих девчонок. Ну да, не с вами, а со мной, смиритесь. Стоящий в стороне Виктор широко улыбался и показал большой палец, едва поймал взгляд Юры. Вот идиот.
Он чувствовал, как быстро бьется сердце Отабека, грелся в кольце его рук и был абсолютно счастлив. Ну и пусть это последняя дискотека, и завтра им придется уехать! Можно обменяться контактами. А еще иногда можно друг к другу приезжать – на каникулах, например.
Это был далеко не конец.

@темы: фанфикшн-наше все))), юрцы