Хочу сказать огромное спасибо моим чудесным бетам. Вы лучшие
Название: Важное
Автор: Heimdallr.
Бета: ~.Ди.~, Доктор Бекки
Размер: 14 297 слов
Персонажи: Отабек Алтын/Юрий Плисецкий, Яков Фельцман, Николай Плисецкий, Виктор Никифоров/Юри Кацуки, Лилия Барановская
Категория: слэш
Жанр: андроид!ау, слоубилд, херт/комфорт
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: почти что смерть персонажа, нецензурная лексика
Краткое содержание: Отабек прилетел за тысячи километров, чтобы держать на руках умирающего друга — андроида и самого важного человека на свете.
За коллаж спасибо ~.Ди.~
ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ
— Юр, объяснись, пожалуйста.Юра застыл, во взгляде его мешались настороженность и испуг. Что он чувствовал? А чувствовал ли он что-то на самом деле, или это была всего лишь искусная имитация? Теперь Отабек не был ни в чем уверен. Увиденное практически разрушило привычный мир.
Они дружили с Юрой уже больше двух лет, и это было славное время, наполненное переписками до утра, многочасовыми разговорами по скайпу и посланными старомодной почтой подарками. Им друг с другом было легко, и впервые Отабек, с трудом понимавший концепцию обиды, не боялся сказать что-то не то: Юра всегда понимал его правильно. У них не было проблем с поиском тем для разговора, никогда не приходила усталость от интенсивного общения, и вообще все было настолько идеально, что поначалу Отабек не верил своему счастью. В эпоху нового технического прогресса, когда Мировая Сеть заменила людям практически все, живой друг — не приятель и не коллега — был настоящим сокровищем. Иногда они даже приезжали друг к другу в гости и вместе открывали для себя Алматы и Москву.
Но то, что Отабек застал в квартире Юры, вернувшись с пробежки чуть раньше обычного, потрясло его. Он чувствовал себя так, будто из него в один момент вынули позвоночник: ноги едва держали.
— Юр…
Юра продолжал смотреть на него, положив левую руку на обеденный стол. Над его предплечьем жужжало два дрона-помощника с увеличительными стеклами и допотопным паяльником. Еще один имитогелем скреплял кожу на неподвижной светлой ладони. Юра не загорал даже в самое жаркое лето, и теперь было понятно почему.
— Ты рано, — хрипло сказал он и дернул пальцами, отгоняя одного из дронов в сторону.
Блестящие поршни в запястье задвигались пугающе беззвучно. Юра бросил на летающих дронов взгляд, и те, втягивая тонкие манипуляторы в цилиндрическую оболочку, приземлились на стол. Из запястья Юры выехала прозрачная перегородка и с тихим щелчком встала на место — будто и не было тут никакой крышки. Дрон процокал ножками, подбираясь ближе, и принялся наносить тонкий слой имитогеля, скрывая механическое нутро. Меньше минуты — и уже ничто не напоминало о том, что это всего лишь имитация кожи. Будто это тело из плоти и крови. Дрон, завершив работу, сложился в гладкий цилиндр и выключился.
Юра несколько раз сжал и разжал кулак, подвигал запястьем и согнул руку в локте, а затем вновь настороженно посмотрел на Отабека. Отабек отстраненно наблюдал за действиями друга и пытался осознать.
— Ну? — Юра был похож на кота, готового либо податься под ласковую руку, либо броситься наутек.
— И сколько тебе? — спросил Отабек о самом важном.
Юра отвернулся к окну, в котором были видны только ветви березы и часть детской площадки.
— Четыре.
Закон об андроидах был принят десять лет назад. Отабека будто проморозило изнутри. Он подошел к столу, потянул на себя стул и сел напротив, все еще посматривая на гладкое предплечье. Искусная работа для кустарного производства.
Два года он дружил с незарегистрированным андроидом.
Согласно закону, за это его могли привлечь к ответственности — сейчас, когда он узнал правду и не позвонил тут же в полицию. Юру ждала деактивация, а его конструктора — пожизненное заключение.
После создания искусственного интеллекта прогресс было уже не остановить. Через два года международная команда ученых выпустила первого андроида — V-28. Об этом трубили по всему миру. Переворот в робототехнике! Первый искусственный разум с телом человека! Он мог быть незаменимым помощником во всех делах. Производство андроидов поставили на поток. А потом они попытались захватить мир.
Первый андроид, на базе которого делали остальных, оказался слишком сложным — почти человеком — и развил самосознание. Позже проявления собственной воли стали фиксировать и у других. Андроиды были недовольны положением рабов при ленивых, проводящих все свободное время в развлечениях людях: они были практически полноценными личностями, но прав имели даже меньше, чем домашние животные. Противостояние людей и машин едва не вылилось в страшнейшую войну, но конструкторам все-таки удалось перехватить контроль над частью андроидов и запустить механизм самоуничтожения. С оставшимися было заключено перемирие. Их сделали полноправными гражданами, а в паспортах появилась новая графа: «человек/андроид». Сразу после этого был принят закон об андроидах, запрещающий создавать новых или ремонтировать старых.
И вот перед Отабеком сидел его лучший друг — незарегистрированный андроид, притворявшийся человеком четыре года. Наблюдал, весь подобравшийся, готовый к любому повороту событий. Отабек сомневался, что его убьют: Юра, казалось, не собирался нападать. К тому же, они все еще были друзьями. Нельзя так просто забыть годы тесного общения. Но что, если…
— Еще что-нибудь? — осторожно спросил Юра.
Да он же боялся! Боялся его, Отабека. Что-то похожее на обиду царапнуло сердце.
— А твой прототип…
— Погиб. Возвращался с поздней тренировки и нарвался на какого-то наркомана. Умер на месте. Его дед нашел в подворотне — шел встречать, — ответил Юра и невпопад добавил: — Он же одним из конструкторов был, ну, андроидов.
Отабек кивнул. Значит, Николай Плисецкий не смог смириться со смертью единственного внука и решил вернуть его таким своеобразным способом. Но Отабек видел: Юра рос, менялся, проходил все те же этапы становления, что и люди. Другие андроиды, которых он встречал, все равно чем-то да отличались: идеальной внешностью, манерами, действиями. Распознать их в толпе было просто. Всех, кроме Юры. Он был в корне другим. Андроид, созданный на базе живого человека. Сколько в нем было от того мальчика?
— Ты помнишь его жизнь? — спросил Отабек.
— Дед загрузил в меня все данные о прототипе, какие только сумел найти. Я — это он, просто не болею и жру, чтобы не запалили. Дед очень заморочился. Он же не дурак, он же знает, что будет, если на нас донесут. Вот и делал меня максимально человечным, — Юра пожевал губу, явно колеблясь, но все же продолжил: — И апгрейдит постоянно — типа расту.
Он уже немного расслабился и ссутулился. Тонкие пальцы бессмысленно водили по одному из дронов, иногда постукивая по гладкому корпусу. Отабек продолжал наблюдать, пытаясь найти хотя бы одно отличие. Ничего. Это был просто Юра. Нахохлился, как нахохливался всякий раз, когда они вели какой-то неприятный разговор, поглядывал на работающую в углу посудомойку. Острое лицо все еще было бледнее обычного, из-под стола доносилось шуршание домашнего тапочка — нервно дергал ногой. Андроиды не должны были выдавать таких реакций. Юра не мог быть андроидом. Но Отабек своими глазами видел блестящие детали под прозрачной крышкой. На сколько сажали за пособничество? Десять лет? Пятнадцать?
— Ну? — сказал Юра, прищурившись.
Он давал время на раздумье и ждал вердикта. Брови были нахмурены, но в глубине глаз Отабек видел зарождающуюся надежду. Юра тоже цеплялся за их дружбу и надеялся. Отабек спрятал лицо в ладонях и замычал. Даже перед закрытыми глазами все еще стояли эти дурацкие поршни!
— Я не знаю.
Что ему было важнее? Они сидели в тишине небольшой квартиры, и неплотно сомкнутые ладони подсвечивались майским солнцем. Отабек смотрел на эти красные полосы и думал, что все выглядит слишком нелепо.
— Я не хочу уходить, Бека.
Голос Юры никогда не звучал так — тихо, почти жалобно. Отабек приопустил ладони, открывая глаза: он отвернулся, занавесившись волосами и сцепив руки в замок. Если Отабек поступит как порядочный гражданин, то ничего больше уже не будет. Некстати вспомнилась прогулка по летнему Алматы, когда на небе не было ни единого облачка и Юра изнывал от жары. А затем их тайная вылазка на заброшку где-то в Москве. С каким восторгом Юра смотрел на привезенную из Праги футболку. Как он ругался на промозглый октябрь и развалившиеся кроссовки.
Один звонок — и этого всего больше никогда не будет. Отабек снова заживет сам по себе: продолжит переписываться с Джей-Джеем и делать вид, что не замечает флирта Риты. Заниматься фигурным катанием и иногда подменять знакомого диджея в клубе недалеко от дома. Жить, как почти вся молодежь конца двадцать первого века.
Он опустил ладони на стол так резко, что Юра вздрогнул и повернулся к нему всем корпусом. Отабек наклонил голову, а затем сделал то же, что и полтора года назад, когда они впервые встретились.
— Будешь со мной дружить или нет?
Широко распахнувшиеся глаза Юры практически засияли. Он посмотрел на протянутую руку, на Отабека, а затем крепко обхватил его ладонь и сжал.
— Только деду не говори, что знаешь, лады?
Отабек кивнул, и Юра с неохотой его отпустил. А затем его лицо буквально озарилось какой-то идеей.
— Слушай, я же теперь могу показывать тебе всякие интересные штуки! Вот! — он посмотрел на ближайшего дрона.
Через пару секунд из цилиндра появилось восемь ног, и он смешно закрутился вокруг своей оси. Стоявший рядом с микроволновкой чайник сам по себе загорелся и начал греться, в зале забормотал головизор. Отабек надеялся, что выглядит не настолько потрясенным, насколько себя чувствует. Юра довольно ухмыльнулся.
— Я могу управлять любой техникой, которая подключена к Сети и не запаролена. Ну, или если я знаю пароль. Круто, правда?
— Круто, — согласился Отабек и нисколько не соврал.
В ответ Юра улыбнулся уже по-настоящему и заставил дрона сделать сальто. А Отабек понимал, что, в сущности, ничего не имеет против друга-андроида. Да какая вообще разница, что там за наполнение: плоть или металл? Главное, что это был Юра, и его Отабек не променяет ни на какие блага мира.
Так это и случилось.
***
В дружбе с андроидом был ряд неоспоримых преимуществ. Например, они могли разогреть себе еду, не отвлекаясь от игр. В доме Плисецких ИИ был старым и нужен был скорее для связи с Сетью. Грели еду и убирались они сами, чему Отабек сначала даже удивлялся. Но затем привык, что грязное белье надо не сбрасывать на стул, с которого его подберет дрон-уборщик, а нести в ванную и забрасывать в стиральную машинку. Юрина способность управлять домашней техникой значительно облегчала им жизнь и давала больше свободного времени, которое они тратили не то чтобы с умом, но определенно с пользой: прогулки, вылазки на заброшки, посещение достопримечательностей, долгие вечера за чаем на маленькой кухне, совместная готовка пирожков под руководством деда Коли. Первое время Отабеку было неловко смотреть ему в глаза, но со временем он освоился.
Две недели в гостях у Плисецких пролетели как один миг, и вот они все уже стояли на перроне. Отабек отодвинул сумку из-под ног, чтобы Юре было удобнее его обнимать.
— На новогодние я к тебе, да? — выдохнул Юра ему в шею, обвив руками грудь.
— Мама будет рада. Да и девочки тоже.
На мгновение Юра чуть сильнее сжал кольцо рук, а затем резко отпустил и сделал шаг назад.
— Ну все, — сказал он куда-то вбок, не встречаясь глазами с Отабеком.
Отабек с улыбкой подхватил сумку, помахал рукой деду Коле и вошел в вагон. Отсчет дней до новой встречи начался.
***
Отабек отпер квартиру инфобраслетом и ступил на пыльный коврик.
— Добро пожаловать домой, Отабек, — вышел из спящего режима дворецкий. — У Вас одно непрочитанное задание.
— Спасибо, Джарвис, — изначально его звали по-другому, но кому-то из младших еще в первые дни после установки захотелось пошутить.
Строго говоря, до саркастичного ИИ Тони Старка этому дворецкому был далеко. Да и задача у него была всего одна: следить за состоянием дома. На другие он был не способен в принципе.
— Какие будут указания? — спросил дворецкий.
— Разогрей обед, вскипяти чайник, включи головизор.
— Принято.
В кухне зашумела бытовая техника, а из родительской спальни полилось бормотание диктора. Отабек дернул ручку двери, избавился от верхней одежды и, подхватив сумку с учебным планшетом, пошел к себе в комнату. По вторникам он всегда возвращался домой первым; затем со школы приходили сестры. Переодевшись в домашние штаны и заношенную футболку, он зашел на кухню.
— Джарвис, перенеси изображение сюда.
Спрятанный за навесным шкафом проектор ожил, и над большим кухонным столом появился экран. Как раз только начался дневной выпуск новостей. Разогретый обед стоял на специальной подставке; щелкнул вскипевший чайник, и Отабек сунул под него свою кружку, другой рукой подхватывая тарелку. На холодильнике мигала иконка непрочитанной заметки от мамы, но ею он решил заняться уже после обеда. Он сел за стол и накинулся на еду.
— В Сан-Марино завершился ежегодный музыкальный фестиваль… — вещал диктор, поглядывая на свои заметки.
Отабек вытащил из кармана телефон и положил около тарелки. Скоро должен был написать Юра. Еще с утра, когда они ненадолго созвонились по скайпу, тот выглядел слишком взбудораженным и тараторил с такой скоростью, что Отабеку приходилось переспрашивать. Единственное, что ему удалось понять: случилось что-то очень крутое, о чем Юра обязательно расскажет, но позже, скажем, ближе к трем по отабековому времени. В итоге половину первой пары Отабек строил предположения о том, что же могло произойти.
— В Китае прошла демонстрация за деактивацию андроидов. Тысячи человек вышли на улицы Пекина, требуя от властей не приравнивать искусственный интеллект к человеческому.
Отабек покосился на экран и вернулся к еде. Такие демонстрации проходили по всему миру с самого принятия закона об андроидах, но ничего не менялось. Восстание десять лет назад унесло тысячи жизней, и не все были готовы мириться с тем, что его зачинщики на свободе. Многие боялись и не любили андроидов. Кто-то молча, кто-то во всеуслышание. Из-за этого страха практически полностью были приостановлены исследования в области аугментации и заморожены сотни проектов. Человечество, уже неспособное жить без ИИ и машин, в то же время хотело как можно больше от них обособиться. Отабек был с ним солидарен. Исключением был только Юра.
— Мощный ураган застал врасплох Москву и еще несколько городов России.
Он вскинул голову и замер. На экран выводили кадры с места событий: поваленные деревья, погнутые дорожные знаки, разбитый транспорт. Затем появилось трясущееся видео: под жуткий вой ветра огромное дерево издало душераздирающий треск и упало прямо на дорогу — перед несущимся гравомобилем. Кто-то закричал, и ролик закончился. Снова пошли фотографии.
А Отабек сидел ни живой ни мертвый. Он прекрасно знал разбившуюся машину. Таких не то что по Москве — во всем мире оставались считаные единицы. Тягловая лошадка второй модели, принадлежавшая Плисецким. У Отабека оставались бы сомнения, но качество картинки позволяло разглядеть неокрашенный капот, до которого ни у кого вечно не добирались руки.
На краткий миг его сознание помутилось от какого-то первобытного ужаса, и в себя он пришел, уже когда слушал прохладное сожаление оператора о том, что абонент временно недоступен. Он набрал номер еще раз и сбросил звонок, едва ему снова ответил оператор. Если Юрин телефон выключен, это еще ничего не значит. Может, он просто сломался. Нужно было попробовать пойти другим путем. Отабек нашел номер деда Коли, но из-за дрожащих рук вызвал не сразу.
— К сожалению, або…
Отабек уронил телефон на стол и едва не упал рядом. Тряслись теперь не только руки, но и все тело. Оба телефона. Юра иногда мог забывать о своем, но дед Коля не выключал никогда. Осталась последняя надежда, и Отабек мысленно вознес молитву всем богам, каких только смог вспомнить.
— Джарвис, вызови Юрия Плисецкого, город Москва, улица Беговая, дом 13, квартира 8.
— Выполняю.
Из динамиков полилась какая-то нейтральная музыка, и Отабека заколотило еще сильнее. Сколько нужно ждать? А нужно л… Нужно. Пожалуйста, пусть будет нужно!
— Бека! — голос Юры принес такое облегчение, что он все-таки улегся на стол.
— Юр, с тобой все в порядке? А дед Коля? — вопросы посыпались из него, как из рога изобилия.
Юра ответил с небольшой задержкой.
— Дед в больнице. Я не знаю, что с ним. Сюда из полиции звонили и приходили, но я не ответил: заберут в участок, а у них там везде датчики стоят — меня раскроют.
Отабек сглотнул ставший в горле ком и постарался собрать себя в кучу. Юра сейчас где-то там совершенно один, обеспокоенный и перепуганный, в шаге от раскрытия. Ему наверняка пришлось оставить деда в разбитом гравомобиле и запереться в квартире в надежде, что все обойдется. Вообще все. Отабек просто не мог позволить себе паниковать. Он выпрямился и выдохнул, пытаясь успокоить частившее сердце.
— Ты сам цел?
— У правого плеча снесло часть оболочки, и какие-то провода оторвались, — ответил Юра, но что-то в его голосе было не так. — Я починил оболочку, но не знаю, что делать с остальным. Дед всегда сам разбирался с моими повреждениями.
— Так, — сказал Отабек, собираясь с мыслями, — больше ничего?
— Нет. Мне повезло.
«А вот деду — нет», — Юра этого не сказал, но слова все равно отчетливо повисли в воздухе. Отабек с трудом представлял, что он сейчас чувствует, и впервые надеялся, что ограничения искусственного тела не дают столкнуться с тем, с чем столкнулся бы Юра-человек. Страх за жизнь единственного родственника. Страх за свою жизнь. Страх перед раскрытием. Шок от аварии. Вина перед дедом, которого пришлось бросить ради спасения их жизней. Неизвестность. Далеко не каждый человек смог бы это вынести, и Отабек не был до конца уверен, было ли Юре проще или же наоборот — сложнее.
Но Отабек всегда быстро принимал решения.
— Постарайся никуда не уходить, — сказал он твердо, активируя столовый дисплей. — Я буду у тебя через… пять часов.
Он свернул расписание поездов Алматы-Москва и побежал в комнату, бросив на столе недоеденный обед. Голос Юры следовал за ним.
— Не надо, Бек.
— Надо.
Отабек вытащил из-под кровати сумку и сбросил туда первые попавшиеся вещи, проверил деньги — на поезд в один конец вполне хватало. До вокзала было полчаса езды. Ближайший поезд уходил через сорок минут. Если он поторопится, то успеет. Обязан успеть!
— Бля, Бек, да все не так плохо, — настаивал Юра.
— Рассказывай мне. Телефон цел?
— Не знаю. Я его в машине оставил, — плохо. Значит, все-таки разбился. — Но я могу перенаправить звонки на себя.
Отабек споткнулся и зачем-то уставился в тот динамик, из которого звучал голос Юры.
— Тебе телефон вообще не нужен?
— Нет. У всех андроидов он встроенный.
Отабек тряхнул головой, отгоняя неприятное чувство, и вылетел в коридор. Он должен был догадаться. Иногда было слишком легко не обращать внимания на то, кем являлся его друг. Андроиды никогда не заморачивались с техникой, сразу подключаясь к Мировой Сети или к нужному устройству. Почему он решил, что у Юры должно все быть по-другому?
— Я позвоню тебе, когда буду в Москве. Хорошо?
Юра молчал.
— Юра.
— Да, — он тяжело вздохнул и прервал звонок.
Отабек впрыгнул в ботинки, замотал на шее шарф и натянул пальто. В этот момент заговорил дворецкий:
— У Вас одно непрочитанное задание. Столовый дисплей и головизор выключены.
— Джарвис, погода в Москве.
— Пять градусов ниже нуля, облачно.
Отабек уже схватился за дверную ручку, когда вспомнил о самом главном.
— Джарвис, сообщение для семьи. Записывай.
— Запись через три… две… одну…
Отабек глубоко вдохнул и постарался совладать с голосом.
— У Юры дед попал в аварию, и я еду к нему. Позвоню сам, когда смогу. Простите. Конец сообщения.
Он поправил на плече сумку, кивнул, мысленно ставя точку в своем решении, и выбежал из квартиры. Дома будет скандал. Первыми сообщение прослушают сестры и тут же позвонят маме с папой, а те — ему. Отабек решил не брать телефон хотя бы до приезда в Москву. Да, это было жестоко, и уже сейчас совесть начинала понемногу подтачивать его. Но одна мысль о Юре с легкостью давила все остальные. С последствиями Отабек обязательно разберется, но позже. Сейчас его ждал друг.
***
Отабек с трудом мог себе представить, как раньше поезда ходили со скоростью семьдесят километров в час. Это же почти пешком! Ехать даже по стране приходилось сутками, и хорошо, если эта страна — Казахстан. А если Россия? Чтобы добраться до Юры тогда, ему понадобилось бы лететь на одном из самолетов, выставленных в музее авиации. Поездом он бы никогда не доехал. А ходили ли вообще тогда поезда из Алматы в Москву?
Как же хорошо, что они жили в конце двадцать первого века! Монорельсовый поезд двигался со скоростью около тысячи километров в час. Плюс не мешали никакие границы: по всей Европе и Азии давно можно было передвигаться, не обращая внимания на такие мелочи.
Всю дорогу Отабек то радовался времени, в которое ему повезло родиться, то бездумно листал ленту в Фейсбуке, то вместе с большинством пассажиров смотрел фильм по встроенному в сиденье головизору. Все, лишь бы не думать о том, что сейчас с Юрой. Отабек пытался дозвониться до него еще несколько раз, но в ответ слышал только долгие гудки. Почему он не брал трубку? Что случилось? Может, повреждения оказались намного серьезнее, чем Юра сказал? Через полчаса после отправки поезда начали звонить и писать родители, но Отабек их игнорировал. Не сейчас. Он получит все, что ему причитается, когда разберется с главным.
Из поезда Отабек выскочил первым и тут же помчался к метро. В Москве был шестой час дня, и кое-где уже образовывались пробки. Он не хотел рисковать. Столица встретила его снежной крошкой и ледяным ветром. Пальто, рассчитанное на более теплую алматинскую осень, спасало мало. Стоило все-таки взять с собой теплый свитер, но последнее, о чем думал Отабек, когда бежал на поезд, — как бы не замерзнуть.
В метро было тепло и еще не слишком людно. Всю дорогу Отабек считал станции и ругался на черепашью скорость. От метро ему пришлось еще немного проехать на гравобусе, а затем бежать, отсчитывая подъезды. К тому времени, как он добрался до дома Юры, уже порядочно стемнело, и двор освещали мощные фонари. Вбивая код, Отабек поднял взгляд на нужные окна. Темно. Все правильно, пусть думают, что никого нет дома. Но все же сердце слегка кольнуло. А что, если…
Проигнорировав лифт, он взлетел на нужный этаж по лестнице и позвонил. Но по ту сторону двери не раздавалось ни единого шороха. Тогда он позвонил еще раз, дольше удерживая палец на кнопке. Это тоже не дало никакого результата. Коротко выматерившись себе под нос, Отабек забарабанил по железной двери.
Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и он протиснулся внутрь. В практически абсолютной темноте по-кошачьи горели серо-зеленые глаза Юры. За более чем десять секунд он не моргнул ни разу.
— Ты почему не отвечал? — спросил Отабек.
— Кажется, у меня повреждена телефонная панель.
Отабек уронил сумку куда-то в обувь, за ней полетело пальто. Юра все еще ни разу не моргнул. Глаза понемногу привыкали к темноте, и теперь Отабек мог различить его силуэт и очертания предметов позади.
— Ты как? — тихо спросил он.
Юра вдруг качнулся вперед и боднул головой его плечо. Левая рука обвила торс и с неожиданной — нечеловеческой — силой прижала к себе. Отабек неловко переступил, ловя равновесие, и опустил ладонь на взлохмаченную макушку. Волосы были как настоящие — тонкие и мягкие. Юра подтянул его еще ближе к себе, и вот это уже было по-настоящему больно.
— Юр, — выдохнул Отабек, — ты мне сейчас что-нибудь сломаешь.
Тот тут же отстранился и сделал шаг назад. Его движения были какими-то деревянными. Так ходили примитивные роботы, но никак не андроиды — и тем более не люди. У Отабека пробежал по спине холодок.
— Жалюзи, — сказал он, и тут же с шорохом квартира погрузилась в абсолютную темноту. — Я включу свет?
Какое-то нехорошее предчувствие заставляло его говорить тише и осторожнее. Ощущение того, что что-то не так, испытанное при первом разговоре, усилилось стократно.
— Свет, — сам скомандовал Юра.
Лампы отрегулировались автоматически, давая глазам привыкнуть. На Юре была рубашка с длинным рукавом, грязная, местами дырявая футболка и пыльные джинсы. В светлых волосах застряли какие-то мелкие веточки. Юра смотрел на Отабека жуткими, широко распахнутыми глазами.
— Ты же Отабек, да?
***
Они сидели в зале прямо на полу, привалившись к мягкому дивану, и Отабек пережидал бурю, в которую вылились все переживания Юры.
— Да блядь, я вообще не знаю, что со мной! Как мы поговорили, так сразу это и случилось. Звонок сбросил, и — хоба! — что вокруг меня? Даже если б я захотел открыть дверь полиции, то все равно не смог бы, потому что понятия не имею, где эта ебучая дверь! Для меня сейчас все — кружки да квадратики черно-белые. Ты пока барабанил, я понимал, куда надо идти. И все равно чуть шею себе не свернул, когда о табуретку споткнулся. Нет, я ее видел! Но вот хер его знает, далеко она стояла или близко. И лица твоего не вижу, — последнее он почти пробурчал и отвернулся, прячась за волосами.
Юра все еще не моргал, и глаза его действительно слегка светились. Авария что-то повредила в его уникальном механизме, и ни он сам, ни Отабек ничего с этим сделать не могли. Правая рука с перебитыми проводами висела нечувствительной плетью. Единственный, кто мог все исправить, находился в больнице и — они проверили по базе данных — был в коме. Но жив, и это хотя бы немного успокаивало.
— Должен быть какой-то выход, — сказал Отабек с намного большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.
Юра неопределенно мотнул головой. Сейчас он мало походил на привычного Юру Плисецкого, и это вызывало в Отабеке острый протест. Нужно было что-то делать, и как можно быстрее. Юра не должен быть таким. Отабек сжал кулак, давя желание прикоснуться.
— Я уже об этом думал, — сказал Юра.
— И?
— Можно попробовать найти других конструкторов. Ну, тех, что с дедом работали.
Отабек крепко задумался. Искать десяток человек, которые пытаются спрятаться и могут быть в любой точке земного шара, — задача практически невыполнимая. Информацию о конструкторах засекретили, и, возможно, Отабек был единственным человеком, который знал хотя бы об одном. Только они могли починить андроида, и это умение было слишком опасно. Никто не любил андроидов. Весь мир следил за тем, как без должного технического обслуживания они разваливались на куски, и ждал, когда все наконец закончится. А сами андроиды, обретшие вместе с практически полноценным сознанием почти человеческий страх небытия, безуспешно пытались найти своих создателей. Сколько их было? Как их зовут? Где они сейчас?
— С чего можно начать? — спросил он.
Юра поднял на него немигающий взгляд и пожал плечами.
— А хрен его знает. Дед никогда не говорил ни о ком из них. Голографий тоже нет — я когда-то искал. Знаю только, что их было четыре ведущих и шесть ассистентов.
— Должен быть какой-то архив, — убежденно сказал Отабек.
Информация не уходит в никуда. Обязательно найдется хотя бы клочок бумаги, который может пролить свет даже на самую большую тайну. Только Отабек понятия не имел, где искать этот клочок. Хотя…
— А та компания, на которую работал дед Коля?
— EL. Я как-то попытался туда влезть, но там такая защита! Думал, ног не унесу. Дед потом с меня чуть шкуру не спустил.
Они замолчали, отвернувшись в разные стороны. Отабек бездумно скользил взглядом по обоям и пытался найти хоть что-то, что могло бы им помочь.
— Бека.
Громкий шепот заставил его крупно вздрогнуть. Он повернулся к Юре и наткнулся на его встревоженный взгляд. Юра задышал чаще и с силой сжал действующей рукой острое колено.
— Бека, у меня ноги отключились.
Не заорал Отабек только потому, что это еще сильнее напугало бы Юру. Вместо этого он потянулся ко второму колену и обхватил пальцами чашечку.
— Чувствуешь?
— Да не в том смысле! Я твое прикосновение чувствую, но пошевелить ими не могу, — испуганно сказал Юра и совсем тихо добавил: — Бля, у меня, кажется, мозг ломается.
***
Последующий час практически панических обсуждений ни к чему конкретному не привел. У них не было данных, чтобы найти других конструкторов, и раздобыть хоть какую-то информацию тоже не представлялось возможным. К тому же Отабек стал замечать, что отвечал Юра с увеличивающимися задержками. Будто ему нужно было все больше времени, чтобы обработать информацию. Самого Юру это, казалось, нисколько не беспокоило: он продолжал ругаться только на зрение и ноги, но по большей части уже говорил на отвлеченные темы. Разве ему было не страшно? Или, возможно, он даже не осознавал, что постепенно замедляется.
Лучший друг умирал прямо на глазах у Отабека, и он ничего не мог с этим сделать. Хотелось кричать от злости и обиды. Но Юра, черпавший силы из его видимого спокойствия, этого бы не оценил. Отабеку оставалось только заставлять его говорить. Зачем? Слушая голос Юры, он обретал хотя бы подобие уверенности, что надежда еще есть.
Выход был, но Отабек его не видел. Он слишком мало знал об андроидах и людях, их создававших, чтобы предпринять какие-то эффективные действия. В любую минуту к ним могла нагрянуть полиция, и тогда пострадают уже все трое. Где-то в больнице лежал в коме дед Коля. Юра смотрел чуть светящимися глазами в одну точку, неспособный пошевелить ногами и рукой, и паузы между его фразами становились все длиннее.
В какой-то момент желание видеть пересилило все остальное, и Отабек повернулся к Юре. Хотелось не моргать вообще, чтобы не упустить ни одной детали.
— А однажды я пытался дозвониться до V-28, — усмехнулся Юра. — Пиздюк совсем был… Год едва исполнился. Ты ведь знаешь, что он активен? Ну так вот… Я подслушал… что о нем говорят другие андроиды… и начал его звать. Даже в спящем режиме. А потом он мне ответил! Сказал, что… я слишком шумный, и он ответил мне только для того… чтобы я заткнулся. Мудак.
Что-то в рассказе Юры зацепило. Отабек нахмурился, прокручивая еще раз.
— Как ты с ним связался?
В этот раз Юра молчал почти минуту.
— Через Сеть. Мы все к ней подключены… Правда, вы, люди, на другом уровне там… существуете… Обычные андроиды на ваш… не выходят… а я могу быть на обоих. Они… потому на меня и не… обращают внимания. Не видят. Слишком сложно.
И тут Отабека озарило. Он резко схватил Юра за руку и потянул на себя.
— А ты можешь сейчас с ним связаться?
Юра нахмурился.
— Зачем? Он вряд ли может чем-то помочь.
Но это была последняя, самая отчаянная надежда.
— Пожалуйста, — сказал Отабек. — Позови его.
Юра смотрел куда-то сквозь него и молчал. Прошло больше минуты, прежде чем он все-таки слегка нахмурился, как делал это всякий раз, когда выходил в Сеть. Отабек боялся даже пошевелиться. Надежда, невесомая, как перо, щекотала его изнутри. Пожалуйста, пусть это будет тем самым выходом! Минута шла за минутой, и лицо Юры из напряженного становилось попросту злым. Наконец он издал резкий звук и дернулся в сторону.
— Ну что?
— Ничего.
— Вообще?
— Ага.
В этот момент что-то внутри Отабека умерло. Он смотрел на нахохленного Юру и отчетливо понимал, что все. Это — все. Еще несколько часов, и от его друга останется только механическая оболочка. И пусть это вряд ли будет полный конец — память искусственного тела можно перенести на другой носитель, — сначала Отабек переживет смерть самого близкого на свете человека.
— Юр, расскажи еще что-нибудь.
Его лицо озарила усмешка.
— Я рассказывал… тебе… что когда-то… дозвался до… V-28?
Это было слишком. Одной рукой Отабек прикрыл Юре рот, а другой обнял и притянул к себе так близко, как только мог. Юра дернулся было прочь, но затем убрал руку со рта, расслабился и положил светлую голову на его плечо. От этого простого жеста в носу у Отабека противно защипало. Он крепко зажмурился, но чувство никак не проходило — только поднялось к глазам. Картинка слегка размылась. Освободившейся рукой Отабек коснулся бледных неподвижных пальцев и переплел со своими.
— Ты чего? — спросил Юра.
— Просто.
— Да нормально… все со мной. Только… устал.
Отабек погладил холодное плечо и уткнулся в мягкую макушку.
— Отдохни.
Юра ответил через почти три минуты.
— Угу. Я тогда… в спящий режим... Спокойной ночи?
— Спокойной.
Юра в последний раз глубоко вздохнул и затих. Глаза он так и не закрыл.
***
Отабек, не меняя положения, просидел до глубокой ночи. Его тело затекло, но в руках был Юра, и приходилось терпеть. Ему казалось, что малейшее движение может все окончательно разрушить. Глаза вновь были сухими, сознание — кристально чистым, пожар внутри отбушевал, оставив пустоту. У Юры была нежная упругая кожа — как у настоящего человека.
В голове Отабека царила блаженная пустота. Он обхватил узкие плечи и иногда прикасался к волосам легкими поцелуями. Им нужно было чаще приезжать друг к другу в гости: Отабек даже и не подозревал, как хотел обнимать Юру. Нужно было ездить в другие города и много голографироваться, чтобы потом обмениваться и постить в Инстаграм. Столько всего нужно было делать. Отабек был настоящим дураком!
Когда тихо щелкнул дверной замок и в коридоре послышались шаги, Отабек не отреагировал никак. Весь его мир сосредоточился в неподвижном Юре, слепо смотревшем куда-то в окно. Это могла быть полиция. Это мог быть кто-то из социальной службы. Кто угодно. Неважно.
— Ого! — раздалось над самым его ухом. — Да он здесь не один!
— Мало того, что нарушил закон, так еще и пацана какого-то в это втянул, — сказал другой, каркающий голос. — Ну Коля, ну удружил.
Отабек скосил глаза, но головы не повернул. В поле его зрения внезапно оказалась сначала седая челка, а затем и острое лицо. Незнакомец смотрел на него с доброй улыбкой и каким-то детским любопытством.
— Кажется, у него шок, — сказал седой второму.
— Я бы на тебя посмотрел, если бы на твоих руках умирал Кацуки.
Второй тяжело протопал вперед и с кряхтением присел прямо перед Отабеком. Это был пожилой мужчина с большим носом и широким ртом. Он внимательно осмотрел его, а затем и Юру.
— Спящий режим? Молодцы, что додумались, — он протянул руку и попытался коснуться щеки Юры, но Отабек не дал. — Да не буду я ничего ему делать, успокойся, парень. Мне нужно его осмотреть.
Отабек перевел взгляд со старика на выпрямившегося седого.
— Вы кто?
Из горла вырвались непонятные хрипы, поэтому он откашлялся и повторил вопрос. Визитеры переглянулись.
— Я Яков Фельцман — руководитель проекта «Кибер», а это V-28.
Андроид помахал рукой. Отабек попытался отодвинуться от него как можно дальше.
— Мне больше нравится «Виктор».
Все свое внимание Отабек сосредоточил на Викторе. Тот тоже почти не походил на нормального андроида, но Отабеку все равно не нравилось находиться слишком близко к тому, кто стал причиной стольких проблем.
— Юра сказал, Вы ему не ответили.
Виктор продолжал улыбаться, но уже как-то нехорошо. Внутренне Отабек напрягся еще больше.
— В том состоянии, в котором он пришел в Сеть, мои слова были для него набором цифр. На два уровня орал, подумать только. Хорошо, что больше никто так не может, а то бы за вами приехали не мы.
— Так, — Фельцман сбросил теплые вещи и подтащил к себе старомодную кожаную сумку, из которой начал доставать какие-то инструменты, — парень, тебя как зовут?
— Отабек.
— Отабек, ты хочешь, чтобы Юра жил?
Дурацкий вопрос. Видимо, его взгляд был слишком красноречив, потому что Фельцман хмыкнул и кивнул.
— Тогда отпусти его и дай реанимировать.
Когда Отабек попытался убрать руки, все тело резко заныло. Фельцман цокнул языком и кивнул Виктору, который тут же наклонился, поднял Юру, словно пушинку, и перенес в центр зала. Разгоняя по телу кровь, Отабек наблюдал, как Фельцман прицепил какие-то металлические овалы за ухо Юре и пододвинул ближе планшет.
— Так, посмотрим, — экран зажегся синим. — Да чтоб мне провалиться!
— Что там? — Виктор склонился над плечом Фельцмана и через пару мгновений присвистнул. — Насколько я знаю, так быть не должно.
Фельцман водил пальцами по планшету, рассматривая изображение со всех сторон. Отабек боялся даже спросить, сколько мозга осталось целым. Судя по реакции, не так много. Он перевел взгляд на лежащего на полу Юру, и сердце вновь болезненно сжалось.
— Коля, конечно, молодец, — со смесью злости и восхищения сказал Фельцман.
Он бросил на Юру задумчивый взгляд и вдруг повернулся к Отабеку.
— Знаешь что-нибудь о его модели?
Отабек нахмурился. Модель. Это звучало отвратительно.
— О нем, — сказал он с нажимом. — Дед Коля загрузил в него всю жизнь Юры.
В конце двадцать первого века сделать это было проще простого: в Сети человечество практически жило. Видео, аудио, фотографии, дневники, записи, переписки — что угодно.
— Да ладно! — воскликнул Виктор.
Фельцман отреагировал не столь радостно:
— Вот же…
Он грязно выругался, убрал планшет и встал. Виктор немедленно начал крутиться рядом.
— Ну что? Что там?
— Зеркальные нейроны там, Вить.
Виктор выглядел по-настоящему впечатленным. Он бросил удивленный взгляд на Юру и вновь повернулся к своему конструктору.
— Сложнее меня?
— Гораздо. Я тебя годами делал, а он с самого начала такой. Ну, Коля… Так, — он тяжело хлопнул в ладоши, и в тишине квартиры этот звук показался взрывом, — сейчас я мало что могу. Нужно везти его к нам и звать Лилю.
Виктор красиво нахмурился и покачал головой.
— Не получится. Выступления закончатся только в обед. Раньше пяти ее ждать бессмысленно.
Фельцман поморщился, но промолчал. Он убрал овалы обратно в сумку, достал оттуда обычный фонарик и начал светить в Юрины глаза, и лицо его становилось все более озабоченным. Виктор отбросил полы пижонского пальто и присел рядом, наблюдая за его действиями. Иногда они обменивались короткими репликами, которые для Отабека с его экологическим образованием были полной бессмыслицей. Но он продолжал внимательно слушать, хоть и чувствовал глухое раздражение. Ему не нравилось, что в это дело будет посвящен кто-то еще. Ему не нравилось все уже с того момента, когда тайну Плисецких узнал второй человек и первый андроид. Однако они могли помочь, какими бы ни были их мотивы. Кстати, о мотивах.
— Зачем вам это? — спросил он прямо.
Перебрасывавшиеся короткими фразами Фельцман и Виктор обернулись, коротко переглянулись, и ответил первый:
— Модель больно интересная. В Сеть как к себе домой ходит, мозги почти как у человека, ведет себя соответствующе.
Отабек стиснул зубы. Модель. Так называют те железки, которые стали секретарями и администраторами, и от них за версту несет искусственностью. Юра таким не был. Он был ярким, живым и текучим, как вода. На миг отвлечешься — и у него уже другое настроение. Вот это Юра.
— Если ты еще раз скажешь слово «модель», Отабек может обидеться, — сказал Виктор.
Фельцман прищурился, разглядывая Отабека с каким-то новым интересом, и хмыкнул, разом расслабляясь.
— Еще один. Хотя с этим понятнее.
Он закрыл сумку и встал; Отабек поднялся следом. Виктор еще немного посмотрел на Юру, но вскоре выпрямился. Фельцман снова замотался в шарф и накинул темную парку.
— Вить, напиши Лиле. Я сам со всем этим не разберусь. Нам еще мастерскую надо найти.
— Я знаю, где она. Юра мне показывал, — быстро сказал Отабек.
Фельман окинул его нечитаемым взглядом и кивнул. Виктор развернулся и аккуратно поднял Юру на руки. Отабек дернулся вперед, но Фельцман остановил его коротким жестом.
— Не поднимешь. Там за сотню килограмм металла и пластолита.
Отабек нахмурился.
— Я его поднимал.
Фельцман мгновенно обернулся на ожидавшего указаний Виктора. Тот наклонил голову, и на мгновение его взгляд стал отсутствующим.
— Пятьдесят два килограмма.
Фельцман выругался еще раз, но на Юру теперь смотрел так, будто он — разгадка всех тайн мира. Отабек прокашлялся.
— Мне показывать или нет?
***
«Если хочешь что-то спрятать, то прячь это на видном месте», — решил дед Коля и построил полноценную лабораторию прямо в своем гараже. Для проникновения им не понадобился ключ: Виктор подошел к скану и просто нажал. Скан сменил цвет с красного на зеленый, и внутри щелкнуло несколько замков. Фельцман толкнул не скрипнувшую дверь, в глаза Отабеку ударил чистый голубой свет. Пришлось ненадолго зажмуриться. Виктор аккуратно, стараясь не задеть Юрой узкий проем, вошел внутрь, и пришлось как можно скорее последовать за ним: хоть на дворе и была ночь, но мало ли.
Все небольшое пространство гаража было заставлено непонятными устройствами, большая часть из который была активна. Единственное, в назначении чего Отабек был уверен, — кушетка, придвинутая к какому-то огромному аппарату. Виктор как раз укладывал на нее Юру. Отабек в три шага преодолел все разделявшее их расстояние и сел в изголовье.
— Яков, а ничего? — он указал на Отабека, и Фельцман отмахнулся.
— Да пусть, — его гораздо больше занимал осмотр аппаратуры. — Он будто наш офис обнес. Ты только погляди!
Он подошел к железному столу, заваленному деталями, и поднял с него моток проводов. Глядя на них, Отабек вспомнил:
— У Юры еще правая рука повреждена.
— Разберемся.
Фельцман больше с ним не заговаривал, весь превратившись в сосредоточенное внимание. Он тестировал аппаратуру, вновь прицепил за уши Юры овалы, копался в каких-то деталях, сваленных в железный ящик под столом. Отабек рассеянно наблюдал за его действиями, поглаживая Юрин лоб. Виктор сидел в ногах кушетки и думал о чем-то своем.
Наверное, для кого-то встреча с первым андроидом была мечтой всей жизни — иногда не самой светлой. V-28. Легенда. Таких, как он, больше не было и не будет. Символ нового времени и самого страшного потрясения человечества одновременно. Каким было бы настоящее Отабека, если бы V-28 не поднял восстание? Может быть, тогда человечество не отказалось бы от аугментации, и сейчас у него самого был бы уже какой-нибудь имплант — памяти, например. А если бы андроиды победили? Возможно, тогда он бы вообще не родился. Отабек покосился на Виктора.
— Разве Вас не должны были деактивировать? — спросил он.
Виктор перевел на него взгляд и сложил руки на груди.
— Я Якову полезнее работающим, — видя непонимание Отабека, он вздохнул и принялся объяснять: — Тогда мне удалось захватить контроль над всеми существовавшими андроидами. Но компания и правительство в это не верили — один андроид не может управлять миллионами! — и пытались решить проблему привычным способом — уничтожением. Я к тому времени уже сбежал из лаборатории, и Яков начал меня искать. Но кто-то из конструкторов быстрее смог добраться до моей операционки и запустил у андроидов механизм самоуничтожения. Когда у меня получилось наконец отменить команду, их осталось не так много. Знаешь, наверное, тогда я познал страх: нет ничего ужаснее, чем, будучи сердцем огромной сети, чувствовать, как отмирает большая часть тебя. Это было ужасно. В таком состоянии меня и нашел Яков. Он тогда предложил сделку: я отзываю оставшихся андроидов, он через компанию убеждает правительство дать нам права, я иду с ним.
Виктор отвлекся и помог Фельцману уложить Юру в какую-то капсулу. Отабек все это время наблюдал за ним, обдумывая услышанное. Выходило, никакого восстания машин толком и не было. Бунтовала одна, оказавшаяся слишком совершенной. А как дела обстояли сейчас? Насколько Отабек мог судить, тогда андроиды подчинялись своему прототипу беспрекословно. Виктор вернулся на кушетку и закинул ногу на ногу.
— Все андроиды управляются тобой? — спросил Отабек.
— Отчасти. Они самостоятельны в своих решениях, но да, я могу влезать к ним в мозг — у нас одна платформа, — он пожевал губу и добавил: — Хотя вот с Юрочкой это очень сложно.
Отабек вскинул голову.
— Почему?
— Он другой. Николай Андреевич, видимо, все писал заново, чтобы не повторить предыдущих ошибок. Андроиды в Сети не смогли преодолеть установленные барьеры и выработали собственный язык общения, так что им пришлось создавать свой уровень. До Юры оба уровня понимал только я, и мне лишь после последних обновлений стало легче. Он же скачет туда-сюда постоянно. Он уникален.
Отабек в этом не сомневался. Напряжение постепенно отпускало, и его глаза начали слипаться. Он отчаянно пытался держать их открытыми, чтобы не пропустить момента, когда Юра проснется, но с каждой минутой это давалось ему все сложнее.
В следующий раз, когда Отабек открыл глаза, Виктора рядом не было. Он вместе с Фельцманом застыл перед голографическим экраном, на котором быстро мелькала мешанина букв и цифр. Фельцман выглядел раздосадованным. Иногда он останавливал поток данных и прокручивал назад, делая какие-то пометки в своем планшете. Виктор что-то негромко говорил ему, и лицо его было непривычно сосредоточенным. Юра по-прежнему лежал в капсуле, и из одежды на нем были только носки. В голубоватом свете поблескивало починенное правое плечо. Глаза у Юры уже были закрыты, и он выглядел просто спящим. От этого тиски на сердце Отабека немного разжались.
Фельцман негромко стукнул ладонью по столу и отвернулся. Виктор приложил руку к голоцентру и прикрыл глаза; экран несколько раз мигнул, данные на нем замелькали с ужасающей скоростью. Фельцман подошел к Юре и тяжело выдохнул. Затем он повернулся к Отабеку и, заметив его сонный взгляд, сказал:
— В Питер его надо везти, к нам в мастерскую.
— Зачем?
— Здесь такой уровень защиты, что мы половину необходимого оборудования даже включить не можем. У нас нет чертежей, нет специалиста в нейроробототехнике, и мы ничего не знаем о сплаве, из которого сделан корпус.
— А вы?
Фельцман развел руками.
— Я в основном занимаюсь телом, а не мозгами андроидов. Меня только на Витю и хватает.
Он кивнул на продолжающего качать данные Виктора. Если тот и услышал свое имя, то никак не отреагировал. Фельцман глянул на часы на своем инфобраслете.
— Поспи, парень. Кацуки будет через два часа в лучшем случае.
Отабек не думал, что сможет снова уснуть, но все же прилег обратно, выпрямляясь и переворачиваясь на живот. Отсюда ему были видны только ступни Юры в серых носках. Хотелось видеть лицо. Хотелось, чтобы он был рядом. Отабек сам не заметил, как снова провалился в тяжелую дрему.
***
В следующий раз Отабек проснулся от того, что его звали по имени и слегка трясли за плечо. Он приоткрыл слипающиеся глаза и пробормотал:
— Уже собираться?
Над ним с неуверенной улыбкой склонился японец. Едва Отабек пошевелился, тот быстро отдернул руку и засунул в карман бежевого пальто. Отсвет голограмм падал на его левую щеку и отражался от больших очков. Японец выпрямился и сделал несколько шагов назад. Отабек сел на кушетке и с силой растер заспанное лицо. Стресс и часовые пояса сделали из него какое-то разбитое корыто. Глаза никак не хотели открываться, в них будто высыпали по ведру песка. Когда Отабек опустил руки, японец все еще стоял рядом и смотрел на него с вежливой улыбкой.
— Который час? — спросил Отабек.
На лицо японца набежала тень. Судя по всему, у него не имелось универсального переводчика, или он решил язык учить по старинке.
— Я… — сказал он и беспомощно оглянулся назад.
Отабек тоже глянул ему за плечо. Дверь в гараж была приоткрыта: уже светало. Виктор выносил наружу вновь одетого Юру, и это зрелище вызывало в Отабеке глухой протест. Фельцмана здесь уже не было. Отабек перевел взгляд на японца, но тот только неловко пожал плечами и вышел вслед за Виктором.
Наверное, это был тот Кацуки, о котором говорил Фельцман, дошло до все еще сонного Отабека. Он немного подвигал руками, помял слегка затекшую шею и тут же поморщился от боли в спине — кушетка все-таки была не самым удобным местом для сна. Отабек поднялся, подергал за помявшуюся полу пальто (все-таки в гараже было не настолько тепло, чтобы спать без верхней одежды) и тоже направился к выходу.
Почти напротив гаража стоял серый гравомобиль предпоследней модели. Около распахнутого багажника гремел Фельцман. Виктор подошел к задней двери, и та сама по себе отъехала в сторону. Кацуки направился к водительскому месту. Когда Отабек проходил мимо багажника, то заглянул внутрь: он был почти под завязку набит деталями и проводами. Фельцман с озабоченным видом перекладывал их из одного прозрачного мешка в другой по одному ему известному принципу. Заметив Отабека, он кивнул на гравомобиль.
— Садись. Юра здесь не поместится, так что повезете его на коленях, — а затем бросил выпрямившемуся Виктору: — Закрой гараж.
Отабек понадеялся, что не изменился в лице. Одна мысль о том, что Юру могли бросить в багажнике, заставляла его сжимать кулаки. Он коротко кивнул и заглянул в салон. Юра лежал практически в позе эмбриона. Светлые волосы упали на безмятежное лицо, левая ладонь оказалась под щекой. На некоторое время мир для Отабека перестал существовать. Был только спящий Юра, и казалось, что любое прикосновение может его разбудить. Сейчас Отабек полезет внутрь, укладывая длинные ноги себе на колени, и Юра сонно заворчит и попытается спрятать лицо в мягкое сиденье.
Конечно, ничего этого не произойдет.
Отабек обошел гравомобиль и сел с другой стороны. От прикосновения к замку прямоугольная дверь поехала вверх. Залезать пришлось аккуратно, чтобы не задеть Юру. Он приподнял тяжелую голову и уложил себе на колени, немного подумал и подтянул плечи. Светлые волосы рассыпались по темной ткани пальто. Пальцы сами по себе потянулись убрать со лба несколько прядей, да так там и остались. Отабек поднял глаза и в зеркале наткнулся на взгляд Кацуки. Тот еще раз улыбнулся и обернулся к Виктору, с поразительной грацией при столь ограниченном пространстве залезавшему с другой стороны. Он уложил ноги Юры на себя и плавным жестом закрыл дверь. На переднее сиденье с кряхтеньем упал Фельцман.
— Поехали, — сказал он, и Кацуки включил командную панель.
Машина плавно поднялась на гравитационной подушке и, повинуясь движениям рук Кацуки, заскользила вперед. Только тут Отабек понял, что забыл у Плисецких свою сумку. Он понадеялся, что ему все-таки удастся забежать обратно и захватить ее.
— У меня вещи в квартире остались.
— Думаю, Кацуки не откажется тебе что-нибудь одолжить, — сказал Фельцман.
Услышав свое имя, Кацуки встрепенулся и спросил по-русски:
— Что?
Ему ответил Виктор — на японском, для него как андроида не составляло труда говорить на других языках. Кацуки поймал в зеркале взгляд Отабека и кивнул. Они вывернули из дворов на еще почти пустую дорогу и поехали по указаниям навигатора. Ноябрьская утренняя Москва выглядела голо и запустело; Отабек легко мог бы вообразить разразившийся зомбиапокалипсис и их — единственных выживших, пытающихся вырваться из мегаполиса, кишащего живыми трупами. Они везли заразившегося Юру в питерский анклав, где нашли антидот и могут помочь. Картину портили только редкие гравомобили.
Отабек отвернулся от окна и бросил взгляд на инфобраслет. Седьмой час. Дома уже все встали и собираются на работу или в школу. Чувство вины ударило под дых. Он игнорировал переживающую семью больше двенадцати часов. В телефон заглядывать было страшно: пропущенных звонков и сообщений, наверное, накопилось немерянно. Отабек достал из кармана тонкий черный телефон и включил экран: сорок восемь звонков и шестьдесят четыре сообщения. Отабек открыл семейный чат и написал: «Со мной все хорошо. Но дед Юры в коме, и сам он тоже не здоров. Позвоню вам через…»
— Сколько до Питера?
— Четыре часа, — ответил Виктор.
«…пять часов. Я вас люблю». Отправленное сообщение повисло зеленым прямоугольником, и Отабек поспешно убрал телефон в карман. Сейчас опять пойдут звонки и смски. Он и так чувствовал себя последним мудаком по отношению к семье, но бурю лучше всего было встречать, когда все дела переделаны. Когда они приедут и Юру начнут чинить, у Отабека будет уйма времени на последствия. Где-то глубоко внутри он малодушно надеялся, что все обойдется. Разумеется, нет.
— Сколько примерно Юру будут… чинить? — спросил он у Фельцмана.
— Сутки? У него обширное повреждение мозга. Но сначала нам придется его изучить, — сказал Фельцман и с досадой цокнул. — Вите удалось скачать только часть информации — не самую большую.
— У Николая Андреевича совершенно бешеный ИИ, — сказал Виктор, и было непонятно, то ли он злится, то ли восхищается. — Он меня атаковал, едва я подключился. Даже пароль не запрашивал.
Фельцман заметно напрягся.
— Ты провел диагностику?
Виктор едва заметно нахмурился.
— Я почему-то об этом не подумал.
Кацуки бросил на него обеспокоенный взгляд и быстро заговорил. Лицо Виктора тут же разгладилось и смягчилось. Он смотрел на профиль Кацуки с такой нежностью, что Отабеку стало немного неловко — будто подсмотрел в замочную скважину. Судя по тому, как резко Фельцман отвернулся к окну, ему тоже было неуютно.
— Я в спящий режим, — сказал Виктор и закрыл глаза.
— Спокойной ночи, — на ломаном русском пожелал Кацуки.
Виктор слабо улыбнулся и застыл. Отабек отвернулся к окну, переваривая новую информацию. Его мир не перевернулся и не треснул пополам от осознания отношений Виктора и Кацуки. Андроида и вроде как человека. Умели ли андроиды любить? Отабек рассеянно провел пальцами по гладкому светлому лбу. Умели, иногда даже лучше, чем люди. Юра обожал своего деда, и это было видно. Но Юра был особенным — во всех смыслах. Однако ни одна машина не смогла бы сымитировать то, с каким трепетом Виктор общался с Кацуки. Возможно, он тоже был необычным — как и его возлюбленный. В этот момент Отабек почувствовал себя слишком нормальным. Он не любил андроидов, не хотел аугментации и сводил контакты с ИИ к необходимому минимуму. Хотя так ли Отабек был нормален, если ехал в Питер чинить лучшего друга в компании конструктора, первого андроида и человека, его полюбившего? Это было не то, о чем стоило задумываться на данный момент.
— Почему он ушел в спящий режим? — спросил Отабек
Фельцман немного помолчал.
— Диагностика съедает много ресурсов и требует отключения части программ.
— Но зачем она вообще нужна?
— В таких центрах обычно стоят простейшие ИИ, которые атакуют только после третьего неверно введенного пароля, — мрачно сказал Фельцман. — И когда в него попытался войти я, все так и было. Но если верить Вите — а у меня нет причин ему не верить, — он успел только подключиться. ИИ тут же распознал его как андроида.
От тона Фельцмана по спине у Отабека пробежал холодок.
— Вите удалось что-то скачать, и я боюсь, что не только чертежи Юры.
— Вирус? — спросил Кацуки.
Фельцман покачал головой.
— Не знаю. Надеюсь, что нет.
Остальную часть пути они провели в молчании. Кацуки вел уверенно и плавно, его руки будто лежали на голопанели, и это было даже красиво. Фельцман отвернулся к окну и смотрел на мелькавшие деревья. Иногда его узловатая рука, покоившаяся на колене, резко сжималась, но затем вновь расслаблялась, будто Фельцман он себя одергивал. Его явно занимали не самые радужные мысли. Отабек опустил глаза на спящего Юру и, немного поколебавшись, положил ладонь на открытую шею — так было намного удобнее. Вскоре его начало клонить в сон — как всякий раз, когда он был в пути, исключая марафон из Алматы в Москву. Несколько раз он выдергивал себя из мягкой дремы, но затем снова закрывал глаза и расслаблялся. Он дрейфовал где-то между сном и явью: шорох гравомобиля естественным образом вплетался в яркий и бессмысленный сон.